Бастард Ивана Грозного. Михаил Васильевич Шелест
голос его «Леса» и вскоре научился не обращать на них внимание. Подсказки слышны стали чётче. Стала проявлять себя и интуиция, только Санька ещё плохо понимал её намёки. Чувство тревоги возникло перед отплытием на чёлне с родителями, но деваться было некуда и Санька отбросил его. А можно было бы прислушаться и постараться избежать встречи с казаками.
Хотя, тогда Санька не проверил бы себя в схватке и они остались без барыша.
По возвращении в поселение Санька по-настоящему почувствовал давление на себя капища и окружающих его амулетов. Первые ночи он спал плохо. Он привык к свободе воли, а свободы здесь не было. Духи охраняли деревню и подавляли чужую пришлую волю. Только воля пропущенная через амулет могла вырваться наружу. Так же, как амулет защищал владельца от чужой воли и духов. А Санька амулета не имел и на него тут же накинулись все собранные в этом месте души.
Однако Санька бороться с ними не стал. Он их не боялся, потому что давно понял, что страх, как и остальные душевные страсти, застит ум и сердце. Души попугали-попугали Саньку ночами, да и сгинули, поняв, что Санька в них не нуждается.
Души, как обычные рэкетиры, сначала хотели запугать, а потом предложить услуги по охране и посреднические услуги по связям с богами. Но у Саньки уже была своя «крыша» – небо голубое, а потребности в богах он не знал.
Глава 4.
– Мокша! – Раздался голос волхва из-за двери сразу после третьих петухов. – Разговор есть.
– Ты что не спишь? Камлал всю ночь? – Усмехнулся Мокша.
Он уже тоже не спал, да и Лёкса с Ракшаем уже позавтракали. Лёкса всё ещё сцеживала грудное молоко, а Ракшай, которому трёх лет ещё не стукнуло, с удовольствием молоком подкармливался. Потому и рос, как на дрожжах.
– Разговор есть за твого мальца, – повторил шаман. – Выйди.
В русских духовных традициях о шаманах не упоминалось. Их называли волхвами, ведунами, колдунами, но не шаманами. Санька же вчера явно слышал на капище стук бубна и какие-то подвывания. Он всё же прокрался в сумерках почти к самому капищу со стороны леса и на фоне пламени костра видел пляшущую фигуру волхва.
Мокша вышел и огляделся. Лес стоял тёмный, а над степью розовело. Лёгкие облачка вырывались изо рта при дыхании.
Шаман сделал несколько шагов к реке и обернувшись остановился.
– Отдай мне своего Ракшая, – сказал он, не поднимая взгляд от земли.
– Зачем? – Удивился Мокша. – Да и не мой он. Он сам по себе. Он брата сын, Микая. Пришёл с нами силу леса принять.
Шаман потоптался нерешительно на месте.
– У меня нет детей… Ты знаешь…
Старик помолчал. Мокша понимал к чему клонит шаман, но ждал.
– А у него… У Ракшая… Дар у него великий. И духи так сказали, и я сам видел. Я должен усыновить кого-нибудь.
– Не станет он шаманом, Рогдай. Охотник он.
Шаман поморщился. Лицо скрывал полумрак, но его гримасу Мокша разглядел.
– Общине нужен такой шаман, Мокша. Я не дружу с Велесом. Нет у меня его силы. Но