Бастард царя Василия. Михаил Васильевич Шелест
мерять. Весь товар перемеривать и перевешивать станем. Не захотят купцы ганзейские да шведские по нашим правилам торговать, пусть назад везут. Главное, Новгородских купцов сюда перенаправить. Запретить им в Выборг ходить. Тем паче, что шведы войну затевают и тогда задержат купцов и гостей наших надолго.
– Войну? – Удивился царь. – Шведы? Против нас? Откуда узнал?
Санька посмотрел на Сильвестра.
– Сорока на хвосте принесла.
– Знамо, какая сорока, – буркнул царёв духовник. – Всё мнишь бесовские видения?
– Токма через молитву и обращения к Христу, отче, приходят ко мне видения.
– Часто ли молишься? – Подобрел Сильвестр.
– Часто, отче. Просыпаюсь – молюсь, работаю – молюсь, сплю – молюсь.
Сильвестр опешил.
– Как такое может быть?
– Может, отче. Сам диву даюсь.
Санька не шутил и не врал. У него и вправду как-то получалось додумывать во сне то, что не додумал в бдении. И если он перед сном молился, что бывало не так часто, как он сказал Сильвестру, то и дальше во сне он общался с кем-то потусторонним. Христос ли это был, или какие другие боги, Санька так и не понял. Но точно не бесы, ибо сказано, что по делам узнаешь их, а добро и зло Санька научился распознавать ещё в той жизни.
– Ладно вам, – прервал их государь. – Потом поговоришь с ним о делах церковных. Санька, кстати, такой же не стяжатель, как и ты Сильвестр. Писал он мне записку о монастырях. Не отдавал я её тебе, отче, покуда. У Алексея Фёдоровича возьмёшь. Вам есть, что обсудить совместно. А ты скажи ка лучше Александр Мокшевич, что за девки в шишаках, да зерцалах нас встречали? Не уж-то не кривда сказ про твоих воительниц, что до Москвы дошёл?
– Не кривда, государь.
– Но про них и другая молва до нас дошла. Да Алексей Фёдорович?
Адашев кивнул. По лицу Ивана поползла скабрезная улыбка, а глаза его сально заблестели.
– Что живёшь ты с ними со всеми, как Султан Османский, и что склонны девицы оные и к ромейским утехам.
– Было дело, государь. Каюсь. Ханские пленницы они. Выкупил у купцов персидских ещё в Москве. Да оказалось, что научены блуду гаремному. Тот блуд похлеще ромейских танцев оказался. Не устоял, каюсь.
– Оттого от тебя и жёнка сбежала? – Рассмеялся царь.
– Нет, государь. То другая история.
Иван Васильевич насупился, но не надолго. Хмельный мёд уже ударил ему в голову.
– Ну, то твоё дело. Сам со своей жёнкой разбирайся, а мне хочется на ромейские танцы посмотреть. Вон Адашев сказывал, что персиянки зело борзо танцуют. Да, Фёдорович?
Адашев покраснел.
– А я вот ни разу не видел. Можешь?
– Могу, государь, – деланно вздохнул Ракшай.
Баня, в которой они сидели, больше напоминала дворец и занимала почти всю подклеть, то есть всю нижнюю часть трёхэтажного здания, стоявшего на огороженной высоким забором территории верфи. На втором этаже находился зал приёмов, как назвал его Санька, а на третьем – опочивальни. Кладовые и кухня находилась в соседнем двухэтажном