Тайна ледяной пещеры. Наталья Корепанова
освещаемая только тусклым светом лампады. Туда посылали молодых адептов отмаливать свои прегрешения, дабы царящий там холод выморозил глупые мысли и придал молитвам больше жара. Трижды в день после общих молитв наказанные спускались под землю и в тишине и темноте по полчаса закаляли свои душу и тело, вознося покаянные молитвы возле установленного напротив входа иконостаса, с которого смотрел на кающихся грешников Отец мира – широкоплечий блондин с густыми, раскинувшимися по плечам длинными волосами, добрыми, глядящими с лёгкой укоризной, глазами небесного цвета и сияющим огненным нимбом над головой.
В Обители это было единственное изображение Великого Светила в человеческой ипостаси, и Энасс и раньше частенько заходил туда, чтобы помолиться перед иконой, таким теплом веяло от неё, так по-доброму, сочувственно, смотрел Отец небесный на Солнечного монаха.
А когда он вживую увидел Пресветлого и понял, что Великое Светило, которому он с таким жаром поклонялся – фикция, придуманная Солнцеликим для спасения мира, а на иконе изображён людской бог Эйдэйлер, долго не мог простить отцу вынужденную ложь, но под конец понял, почему этот обман был необходим. И после этого в холодильне стал молиться не Солнцу, а Эйдэйлеру.
Вот и сейчас, отправляясь на неведомое задание, пришёл он попросить помощи у того, кому доверял безоговорочно.
Опустившись на колени перед иконой, едва освещаемой мерцающей лампадой, сел на пятки и долго молча смотрел на изображённый на иконе лик.
Наконец, выпрямился и тихо проговорил:
– Прошу Тебя, Пресветлый, направь меня на путь истинный, подскажи, что сделать я должен во славу Твою и для процветания Сэлларии. Помоги понять, где ложь, а где правда, кто друг, а кто враг. А я сделаю всё, что должно, клянусь Тебе в этом. И, если Тебе нужна моя жизнь, отдам её, не задумываясь. Благослови меня на служение, Пресветлый.
И увидел, как разгорается на иконе нимб, как светом озаряется лицо внимательно смотрящего на него бога. Почувствовал нежное прикосновение, словно кто-то ласково провёл по его растрепавшимся волосам, дотронулся до щеки, коснулся плеча. И услышал тихий голос:
– Благословляю, сын мой.
И тут же свечение погасло. Энасс постоял ещё немного, глядя на ставшее уже родным лицо, и вдруг понял, что очень хочет спать. Так хочет, что, если немедленно не уйдёт, заснёт тут же, в холодильне.
Усмехнулся: Эйдэйлер намекает, что нужно выспаться перед дальней дорогой. Неизвестно, когда ещё потом на мягком матрасе поспать придётся.
Встал, поклонился низко, и, пошатываясь от накатившей внезапно усталости, пошёл в келью.
Сэллария, Драконьи горы
– Можешь называть меня бабушкой, – с ходу заявила дерри Кэнтаррия, едва сели они в карету. – Ты согласен?
Вадим пожал плечами:
– Наверное.
– Я понимаю, – вздохнула Кэнтаррия. – Всё это очень неожиданно. Ты о нас и знать не знал. И мы о тебе – тоже. Иначе бы давно тебя нашли. Ты сердишься на нас?
– За что? – удивился Вадим.
– За то, что… не знаю. За всё сразу.