Круг ведьмаков. Эра Соломона. Александр Витальевич Лежнин
кажется сложным, но в действительности всё не так страшно, – солгал он.
– Когда ты талантлив, многое кажется простым, – рассудила она.
– В детстве меня нельзя было уличить в таланте. Даже самые простые формулы давались мне с трудом, а после пары лет обучения я убедился в своей бездарности. Тогда Корвин изменил подход к моему обучению, благодаря чему со временем у меня начало получаться. В какой-то момент я дошёл до изучения теоретического курса межпространственных чар и к моему удивлению они мне дались без труда. После была успешная практика. Помню моё безграничное счастье в тот момент – первый большой успех в моей жизни, отсюда и любовь к этой науке. Знания Корвина в этом вопросе были ограничены базисным уровнем, поэтому я стал уговаривать его отправить меня на курсы. Долго он упирался, но всё же отпустил меня на три месяца послушать лекции в университете имени Малин Лаурсен.
– В университете Лаурсен? Я всегда думала, что ты учился в Двенбюнгарте.
– В Двенбюнгарте я учился только с тринадцати лет, – Соломона охватили неприятные воспоминания об этом месте. Это элитная школа с многовековыми традициями обучения, школа, в которую допускаются только ведьмаки, школа, в которой можно проснуться ночью от жутких криков и звона цепей в подвале. – И пробыл я там только восемь месяцев. Лучше расскажи о своей учёбе в Дюрверге.
– А что рассказывать? Ты и так всё знаешь.
– Расскажи, что было до нашего знакомства.
– Ну, до тебя моя учёба там проходила не очень весело. Всё оказалось сложнее, чем я ожидала. Помню, в самом начале учёбы нам попалась одна преподавательница по имени Виола, которая слыла редким специалистом в своей области, но при этом была совершенно бездарным преподавателем. Она в основном работала с двумя-тремя студентами из нашей группы, местными зубрилами, которые понимали её с полуслова, а про других студентов она начисто забывала.
– Как говориться: «Учитесь сами».
– «И понимайте, как хотите». В итоге у всего курса оценки были неудовлетворительными. Затем была другая преподавательница Лидия, она показалась всем нам очень милой. Уже немолодая, но ещё сохранившая красоту женщина с приятным голоском и доброжелательной улыбкой.
– Я понял, о ком ты говоришь. Она всегда заплетала волосы в длинную косу.
– Да это она. Она то и дело рассказывала нам о своей семье и часто посмеивалась вместе с нами. Казалось, что мы с ней на одной волне.
– Но? – чуя подвох, спросил он.
– На экзаменах она на ровном месте устроила нам сущий ад.
Теперь уже Соломон засмеялся, крутя пальцами ножку бокала.
– Мне тогда было не смешно. Она выдала нам заведомо невыполнимое задание, которое даже старшекурсников поставило в тупик. А эта её раздражающая привычка заходить за спину студента и заглядывать в его тетрадку.
Соломон ещё громче засмеялся. Его смех и саму Киру развлёк.
– Но хуже всех был наш Кларенс. Сколько крови у нас выпил этот зловредный старикан. Всегда находил к чему придраться, если не сразу, то после