Блуждающий костер. Ирина Андрианова
по званию, положено хитро подмигивать, растягивая вкусное слово «девчо-о-онки». Катя ухмыльнулась и взяла у Пети поварешку, чтобы зачерпывать снег. Женя и Яна, пока что необремененные обязанностями, присели у костра на корточки, протягивая к огню отсыревшие рукавицы. Замерзшие руки сладостно пили тепло, перекачивая его дальше в тело, а с ним вместе – и надежду на комфортный сытый вечер. Не доходило покамест только до окоченевших ног: они были слишком плотно изолированы от костра ботинками, а сверху еще и бахилами. Растопить их могло лишь движение, а его пока не предвиделось. Но все равно Женя придвинулась к огню и замерла, блаженно зажмурившись: дорога была каждая секунда тепла.
– Рукавицы не прожги, хе-хе!
– Не прожгу, они мокрые.
– Ты знаешь, что в походе вещь бывает только в двух агрегатных состояниях – либо мокрая, либо горелая? Переходной стадии не дано! – принялся шутить Володя.
– Бл…ь, а кто шатер ставит?! – раздался из темноты грубый окрик Димыча. Следом что-то глухо стукнуло о снег. Должно быть, он принес давно просимый фикус.
– Вот бли-ин… – пробормотала Яна.
Девчонки сразу отскочили от костра, как застигнутые врасплох воришки.
– Дима, мы ждали-ждали, пока вы фикус принесете, замерзли уже… Решили вот пойти погреться… – тоненько проговорила Женя, то ли обижаясь, то ли оправдываясь.
– Вот козел, – чуть слышно отозвалась Катя.
– Ну, девчонки, дело превыше всего! Вот поставите – тогда и погреетесь, – степенно произнес Володя.
Женя взглянула на него почти с ненавистью и зябко поежилась. Но делать было нечего. Шатровая команда, не успев как следует напиться тепла, но уже осужденная за тунеядство, поплелась обратно в холодную темноту. Фонарик Димыча уже удалялся; выговорившись, он забыл и о шесте, и о шатре, и о презренных лентяйках, и спешил туда, где, как он был уверен, позарез была нужна его помощь – на импровизированной пилораме. Сейчас пила молчала, а это определенно был непорядок.
Девушки понуро обступили шатер. Голубоватые, не способные согреть лучики фонариков осветили натянутую ткань и брошенный рядом фикус. Это неуютье еще предстоит превратить в теплый гостеприимный домик, и сделать это нужно именно им – трем замерзшим существам в толстых пуховках, уродующих их фигуры и давно уже не греющих. Жене казалось, что ее окоченевшие ноги утратили форму и превратились в культи, как у старых пиратов в треуголках. Она еле держалась на них в глубоком снегу, и еще медленней двигалась. Она немного завидовала Кате: та, хоть и злилась не меньше ее, была покрепче и не так чувствовала холод. Она быстро закидала в шатер попавшиеся под руку коврики и, переползая с одного на другой, чтобы не наделать в снегу ям, полезла ставить шест.
– Вот знаете, д-девчонки… – заговорила Женя, когда катин зад скрылся во входной «трубе», и шатер осветился изнутри ее фонариком, – я вот что думаю… У нас тут х-холод собачий и все такое прочее… Но, правда, он бы переносился легче, если бы… если бы были т-теплыми сердца тех, кто рядом