Обелиск искусства. Олег Романков
картину, нарисованную самым великим и гениальным художником. Карандаш парил в его руках, подмечал тончайшие детали, создавал шедевр! Настоящий! Затем с удовольствием и чрезмерной аккуратностью закрашивал то красками, то пастелью все предметы, природу, дом, животный мир. Потом вдыхал во все нарисованное жизнь, и она принималась кружиться в счастье.
Об ногу потерлась лиса, привлекая внимание, и посмотрела на меня самыми добрыми глазами, которые я когда-либо видел. На самом деле! Я погладил нарисованное и живое создание по голове. Мягкая шерсть, приятный запах. Улыбка на блаженной морде. Я ответил на улыбку и сделал огромное усилие над собой, чтобы вернуться в город и захлопнуть холст с дверью. Уже в комнате подумал, что остался бы там навечно. И если бы был выбор между кошмаром и нарисованным раем, то я выбрал бы именно рай.
Тут поток мыслей внезапно прервала ритмичная мелодия мобильника. Я встрепенулся, достал телефон из джинсов и тут же ответил на звонок.
– Марина! Ты где?
– Доброе утро, Алекс! На работе. Я не хотела тебя будить. Ты так сладко спал.
– Не заметила ничего странного?
– Да. Я вчера перебрала немного, – прыснула она в трубку, а затем извиняющимся тоном продолжила: – У тебя внизу ничего не болит?
– Нет, – сказал я. – А краску на стенах не заметила? Или во что превратилась твоя галерея?
– Нет, – с удивлением ответила она. – А что с галереей?
– Я сейчас подойду. Телефон рядом держи.
– Хорошо.
Я отключился.
Обратную дорогу постоянно озирался, аккуратно выглядывал из-за углов, крепко держал щуп. Однако все предосторожности были излишни, поскольку никого не увидел. Поэтому быстро и без труда добрался до разноцветного небоскреба и достал телефон.
– Выйди на улицу.
– Зайди ты. Покажу тебе новую картину.
– Не могу! Ты должна это увидеть! Выходи!
– Ладно, хорошо! Иду, – недовольно сказал она и положила трубку.
Я прождал минут пять, прежде чем краска в месте предполагаемого входа завибрировала и отошла вместе с дверью. Девушка улыбнулась и вышла навстречу, не замечая краски. Ее глаза не отрывались от моих, но внезапно улыбка слетела с губ. Она остановилась в нерешительности и метнула взгляд за мою спину. Я обернулся. Две «кляксы» возникли из стены ближайшего здания и двинули на меня. Я с легкостью вонзил щуп сначала в глаз одного, потом в грудь другого. Марина взвизгнула, зажав рот ладонями. Я посмотрел на два растекающихся тела и повернулся к Марине.
Девушку словно оглушили. Я потряс ее за плечи.
– Что?.. Кто?.. Что это было? Они появились из краски?! – билась в истерике Марина. – Это фокус такой?
Она стала вертеть головой из стороны в сторону, замечать отсутствие машин и людей и здания, покрытые густой краской. Потом она обернулась и с ужасом взглянула на бывшую галерею. Глаза расширились до предела, как у опоссума, а челюсть невольно отвисла. Казалось,