Араб Пётр Великий. Михаил Васильевич Шелест
мы провели переформирование экипажей.
Не всем понравилось мое перераспределение, но люди были сытые и довольные, чтобы роптать вслух. В мои руки попала довольно внушительная казна посла, но ею, абсолютно уверенно, я мог распоряжаться лишь в рамках одной трети. Две трети мы были обязаны сдать наместнику короля. Но и этой суммы было достаточно, чтобы нанять на год ещё пять экипажей.
Однако никого из моряков нанимать за деньги я не собирался.
* * *
– Слушайте меня! – Крикнул я, собравшимся на палубе большой джонки людям. – Завтра утром мы отчаливаем и идем на Малакку. Там я сдаю эти корабли, синцев и вас всех губернатору. Как я уже понял, не все из вас хотели бы такой участи. По разным причинам. Поэтому, кто желает, может остаться здесь. В этом райском уголке. Остальные, желающие вернуться на родину или наняться на корабли в Малакке плывут со мной, безропотно выполняя все мои приказания. Бесплатно. Только за еду и провоз.
В толпе раздался ропот.
– Вы поймите, корабли, это моя добыча и если вы откажетесь, и я не смогу их доставить к губернатору, я их просто сожгу. Вас я освободил, а дальше, как хотите, так и живите, но нанимать мне вас не на что. Поэтому, либо принимайте моё условие, либо сходите на берег все.
Толпа загудела, но Рауль вдруг крикнул:
– Мы с тобой, капитан.
Его поддержало сначала ещё человек двадцать, а потом и все остальные, с той или иной долей раздражения. Чтобы несколько разрядить обстановку я добавил.
– Вы поймите, эти корабли мне самому нравятся, но лишь как произведения искусства. Они красивы, – да, но как они покажут себя в управлении мы не знаем. К тому же я обязан сдать их губернатору. Да и не решил я, вернусь ли в Лиссабон, или останусь здесь, купив себе корабль, более понятной для меня конструкции. И тогда лучшим из вас я предложу на нём почётное место. Мне здесь начинает нравится. Тут прекрасные женщины! А что ещё для мужчины надо, чтобы встретить старость?!
Толпа понимающе взревела.
Утром пятого дня мы снялись с якорей.
На джонке вместе с послом, якобы для охраны, я поместил самых отъявленных негодяев или бездельников. На второй парусно-вёсельной джонке за вёсла сели свои, потому что китайцев я всех собрал на первой. Сам я шёл на бывшем посольском корабле.
Эта джонка мне нравился всё больше и больше. Восьмидесятиметровый корпус собранный встык из какого-то очень твёрдого и тяжёлого дерева не тёк и не являлся домом для древоточцев.
Как рассказали мне чинцы, здесь в бухте они лишь ободрали борта и днище от ракушек и пересмолили его. На борту было двадцать средних по размеру пушек и шесть малых, большие запасы пороха и ядер.
Каюта посла на большой джонке была огромной и шикарной. Управление джонкой оказалось лёгким. Не надо было ничего рифить, для чего лезть на реи. Почти плоские, как крылья бабочки паруса, хорошо держали ветер, создавая между собой подобия аэродинамических туннелей, ускоряющих прохождение ветра, а значит и увеличивая скорость корабля. При нормальном ветре мы шли не менее пятнадцати