Араб Пётр Великий. Михаил Васильевич Шелест
однако у меня был суровый вид. Я удивился.
– «То-то от меня шарахаются мои моряки», – подумал я.
Я вспомнил, что почти год назад тоже стоял у этого зеркала, но сейчас на меня смотрел немного другой человек. Тот же самый, в этом сомнений не было, но и другой.
– У вас точно были зелёные глаза? – Спросил губернатор.
– Вообще-то, они были карими, но с зелёными крапинками, – сказал я удивлённо.
– Вот и я о том… Такое я видел у хамелеонов. Это такие древесные ящерицы. Их привозят со Святого Лаврентия. Они меняют цвет кожи.
– Я тоже видел таких, но в глаза им не заглядывал, – рассмеялся я. – Хоть бы жена меня узнала, а то домой не пустит.
Капитан порта снова удивился, потом понял, что я так шучу, и тоже рассмеялся.
Мы пробыли на Сантьяго четверо суток. Экипаж отрывался по полной. Я дождался изготовления одежды, заказанной у местного портного, потому что выглядел в своей, уже не по моде. Очень пригодился тот разноцветный шёлк, который я отобрал у китайцев и спрятал от Альбукерка.
На третьи сутки я вернулся на корабль в сине-красном с жёлтым подкладом камзоле, синих, до колен, панталонах, в высоких красных сапогах и красной атласной короткополой шляпе украшенной пером райской птицы.
– Вы шикарно выглядите, капитан! – Не смог удержаться от реплики мой помощник, когда я поднялся на палубу.
Я посмотрел на него своим «нежным» взглядом.
– Извините, капитан, – поперхнулся он.
– Всё нормально, Санчес. Завтра снимаемся. В полночь общая поверка. Опоздавших с увольнения на хозработы. Кроме швартовой команды. Те гуляют до утра.
– Будет исполнено, капитан!
– Принимаю вахту, помощник.
– Вахту сдал, кэп. Могу сойти на берег?
– Можешь. Удачи. Наши в «Красном быке».
Санчес, бывший орудийный подмастерье, бывшая трюмная крыса, а ныне мой помощник и штурман, быстро переоделся в штатское платье и, бряцая палашом, сбежал по трапу.
Он шёл высоко вскинув подбородок, а местные девицы бросали в его сторону томные взгляды и маленькие букетики цветов. Однако Санчеса ждала дочь губернатора.
Я ему мысленно аплодировал.
* * *
В Лиссабон входили не так красиво, но тоже при большом скоплении зевак. Нам пришлось ночь пережидать на рейде, пока портовые власти определялись с нашей государственной принадлежностью и портом приписки.
Альбукерк выписал судовые документы на «Ларису» и приписал нашу джонку к порту Малакка. Увидев печать губернатора Индии и островов «Пряностей», как на ней было написано, оба офицера вытянулись по стойке смирно, вернули мне с поклоном бумаги и удалились.
На следующее утро к джонке подгребли шесть парусно-вёсельных ботов и аккуратнейшим образом сняли нас с рейда и приставили к причалу. Наша команда и сейчас не ударила, как говориться, лицом по грязи, и продемонстрировала собравшимся зрителям тот же самый спектакль. С той же театральной паузой в финале, и с тем же самым зрительским эффектом.
Мои моряки, я чувствовал