Араб Пётр Великий. Михаил Васильевич Шелест

      Остров Сантьяго встретил нас привычно радушно, но задерживаться в Прае мы не стали, а залившись водой и загрузившись солониной, на утро ушли в океан.

      Я не особо беспокоился за следом идущие корабли и, взяв ветер, бакштагом34 быстро от них оторвался. «Чайка» моя летела по волнам Атлантического океана. Душа моя пела, сердце радостно стучало. Я большую часть дня находился на баке. Меня умиляла носовая надстройка джонки с ровной площадкой. Я устроил здесь себе чо-то типа кафедры с креслицем, в котором можно было сидеть, пристегнувшись ремнями, на всякий случай, чтобы не вылететь за борт от удара о неожиданную волну, и смотреть в даль.

      Специфика движения под парусом, как все понимают, – отсутствие ощущения «ветер в харю» из-за уравнивания скорости ветра и корабля. Если, конечно ветер не встречный. И это мне очень нравилось.

      В той жизни я тоже любил ходить под парусом, и я это помнил. Ещё я вспомнил свою любимую песню. Когда в очередной раз мой парусник взбирался на очередную океанскую гору, в голове у меня зазвучало:

      – Тут вам не равнины, тут климат иной.

      – Идут лавины одна за одной,

      – И здесь за камнепадом идет камнепад.

      – И можно свернуть обрыв обогнуть,

      – Но мы выбираем трудный путь,

      – Опасный, как военная тропа.

      Я аж привстал.

      – Да-да-да! – Простучал в голове пулемёт.

      – Тук-тук-тук! – Поддержал его АГС-1735

      Голова закружилась.

      – Нет-нет-нет! – Сказал я себе. – Песня пусть остаётся, а всё остальное за борт. Не надо, чтоб ветер холодил былые раны.

      А в ушах уже звучало:

      – Пора-пора-порадуемся на своём веку…

      Погода стояла прекрасная, ветер почти попутный: восток-юго-восток, настроение великолепное. Шли пятые сутки пути.

      – Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул я, повернувшись через левое плечо, и увидел что-то похожее на парус. Или на скалу. Не помню, чтобы здесь в Атлантике торчали скалы.

      Взяв «трубу» и с трудом поймав «объект в объектив» я увидел четырёхмачтовую каракку. Она бодренько шла на запад, вероятно от берегов Африки. Они здесь все так ходили: сначала по Африке, потом, следуя ветру и течению поворачивали на запад. И выносило их прямиком на экватор в устье Амазонки.

      – Слева по курсу парус! – Крикнул матрос. – Десять кабельтовых.

      Минут через тридцать парусник можно было разглядеть без оптики. Наши курсы пересекались. Быстро пересекались.

      – Интересно, знают ли они правило «помеха справа»? – Сказал я сам себе. – Не собираются же они нас таранить?

      – Право румб, – сказал я матросу-репитеру.

      – Право румб, – крикнул матрос.

      Джонка отклонилась от курса.

      – Право два румба.

      Парусник отворачивать не намеревался.

      – Прямо по курсу скалы, – крикнул матрос. – Два кабельтова.

      – Три румба в право, – сказал я.

      Джонка,