Араб Пётр Великий. Михаил Васильевич Шелест
уже на подходе к островам Банда и меня, вероятно, выбросило за борт. Этот момент в моей памяти был стёрт. Как и многое другое. Особенно, как я выгреб на остров в ботфортах.
– Мне надо в Банданейро, – сказал я. – У меня там ткани. Тонкие и красивые. Вам всем хватит. Отдам в пол цены.
Шаман блеснул белыми зубами и что-то приказал на незнакомом мне наречии. Все мужчины племени радостно, и слегка приплясывая, побежали к морю готовить каноэ.
– Есть хочешь? – Спросил шаман и что-то сорвал с бечёвки, натянутой между опорных свай хижины и передал мне.
Ответить я не успел, поэтому взял нечто и понюхал. Лучше бы я этого не делал. Я думал, что это водоросли, а это оказалась вяленная рыба. На верёвках под хижинами висели и вялились маленькие скаты-манту.
Переборов первую реакцию организма, я начал рвать зубами мясо, которое постепенно принимало вполне съедобный вкус.
Со стороны берега что-то прокричали на том же наречии.
– Непонятные слова, – сказал я. – Что это?
– Так говорят наши люди, – шаман показал на себя. – Ты говоришь, как люди Махмуд Шаха.
Понял, подумал я, не дурак. Малайский – разговорный язык общения на Индонезийском архипелаге. Язык торговли. А индонезийский потом когда-нибудь станет литературным.
– Пошли, – сказал шаман, вылезая из-под хижины и раскрывая жёлтый, порванный в нескольких местах китайский зонтик, признак его статуса правителя общины.
Уже через час пироги входили в бухту Банданейро, оказавшимся средним городком-портом, по размерам чуть меньше «того» Банданейро, где я жил почти месяц, правда наездами, делая вид, что блуждаю по джунглям и ближайшим островам. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году.
У длинного, далеко уходящего в море, деревянного пирса стояло несколько парусников. В одном из них я «узнал» «мою» каракку «Санта Люсия» и показал на неё пальцем. Она стояла крайней, пришвартованная к пирсу третьим бортом. Шаман продублировал мой жест, и флотилия из шести пирог, срезав угол, ускорилась.
Команда каракки наш манёвр не пропустила и когда наше каноэ прижались к её борту, я увидел с удивлением разглядывающего меня капитана Людвига.
– Вы ли это, уважаемый Питер? – Спросил он, разводя руками.
– Я, господин Ван Дейк. Собственной персоной. Не ждали?
– Уже не чаяли вас видеть.
– Груз мой ещё не пропили?
– Как можно? Не прошло ещё и суток, как мы вас потеряли. Сбросить трап с правого борта! – Крикнул он матросам.
Штормтрап прикрепили и сбросили. Я поднялся на борт.
– Как вам удалось выбраться? – Спросил капитан, подавая мне руку и помогая спрыгнуть на палубу.
– Сам не знаю. Очнулся уже на берегу. На голове шишак.
– Это вас блоком. Сверху. – Капитан показал на стеньгу. – Канат лопнул.
«В касках ходить надо», – подумал я.
– Вы как раз у борта стояли. Свесившись. С Нептуном обедом делились. Тут вас и волной, и блоком… Накрыло.
– Вещи мои…
– Вещи мои… Извините… Ваши