До-мажор. Повесть-матрёшка. Игорь Гемаддиев
поисков и мучений, после длительных арт-запоев и депрессий, когда тысячи просмотренных типажей вдруг неожиданно объединяются в иконописный библейский лик… Короче я обалдела. Ему тут было не место. С такой внешностью не торгуют латте.
– Круассаны, ореховое пирожное, чизкейк… – предложил «библейский лик» самым обыкновенным мужским баритоном.
– Чизкейк. – просипела я, не потому, что хотела, а потому что выговорить это короткое слово показалось мне сейчас единственно под силу. Я расплатилась и присела за стол, на какой-то пень, который выполнял здесь роль стула. – Да-а-а… Представляю, что здесь твориться вечером. – подумала я. – «Берлога» битком набита девицами, желающими приобщиться к произведению иконописи. Они гроздьями висят на кофейной стойке, рвут из рук и чёрствые круассаны и двухнедельные чизкейки…
Я немножко отдышалась от эстетического шока и почувствовала некий дискомфорт. Оказалось, что ополоумев от внешности баристы, я, как дура уселась на пень с метровым кофром за спиной. Пришлось встать, снять инструмент и прислонить его к соседнему пню. И, конечно, я ничего не смогла поделать со своими шейными мышцами, которые тут же рефлекторно развернули мою голову по направлению к кофейной стойке и намертво зафиксировались в таком положении.
Бариста почувствовал мой взгляд и поднял голову. Он усмехнулся и, указав на кофр глазами, спросил: – Играешь или продаёшь?
Наверное от смущения меня бросило в пафос и я, сама того не ожидая, важно провозгласила: – Продаю, играя! – и зачем-то указала пальцем на потолок.
– Как это?
– Уличный музыкант. – уже небрежно бросила я, усаживаясь на пень и принимаясь за кофе.
– Ух, ты… – с него мгновенно слетела вся его «иконописность». Он вышел из-за стойки и присел напротив меня.
– Кла-а-асс!.. – восхищённо протянул бариста и погладил кофр. – Вокал или инструменталка?
– Ну, до инструменталки мне, как отсюда до Нарнии. Так… каверы под аккомпанемент.
– Исполнишь?
– Бесплатно не лабаю. Час – две тысячи российских тугриков. – нагло заявила я, старательно пережёвывая чизкейк. Он засмеялся.
– Тебя как зовут-то?
– Катя.
– Меня Тимур. – он помолчал, поиграл глазами и предложил: – Давай так: ты мне спой что-нибудь на пробу. Если понравится, то вечером приходи, зарабатывай. Такса – одна тысяча и всё что сверху клиенты накидают. – пока происходил этот диалог, на меня снизошло дикое, фантастически-бесстыжее желание. Желание заполучить этого баристу хотя бы на ночь, а там посмотрим. Вот с кем надо терять невинность! Вот от кого рожать-то надо!
Вместе с желанием снизошло и знание, как это провернуть. Я примерно представляла себе жизнь этого мальчика. Это непрерывные и непрекращающиеся ни на минуту атаки девиц, которые падали перед ним навзничь. Имя им легион. Я же пойду другим