Соперница королевы. Элизабет Фримантл
платья зацепился за гвоздь, торчащий из причальной тумбы. Сидни осторожно высвободил ткань; на указательном пальце темнело чернильное пятно.
– Прошу прощения, порвалось.
– Ничего. – Его взгляд пронизывал насквозь. От волнения у девушки перехватило дыхание. – Это можно зашить.
Они неловко замолчали. Пенелопа остро ощущала его мужественность: на груди под дублетом угадывались твердые мышцы, длинные пальцы крепко сжимали рукоять шпаги. Мысли отчаянно метались, но в голову не приходило ничего путного; даже Елизавета, наводящая на всех ужас, не могла лишить ее дара речи, а теперь она теряется в присутствии этого загадочного кавалера.
Оглядевшись, Пенелопа заметила, что королева уже на палубе «Золотой лани» с остальными фрейлинами, а у трапа собралась толпа.
– Благодарю вас, – проговорила она, не в силах встретиться с Сидни взглядом. Он не улыбнулся и не попытался иным образом сгладить ее смущение. Девушке даже показалось, что он в некотором роде получает удовольствие от ее неловкости.
Его слова, произнесенные с запозданием, тут же унес ветер, а Пенелопа слишком робела, чтобы попросить повторить. Она кивнула и поторопилась прочь, сквозь толпу, мысленно ругая себя за то, что не смогла придумать достаточно остроумный ответ, чтобы Сидни ее запомнил. Она оказалась совершенно ошеломлена близостью мужчины, который несколько лет существовал лишь в ее воображении.
Причал продувался всеми ветрами, поэтому дамы придерживали парики, опасаясь, как бы их не сдуло в воду. Королева произнесла речь о подвигах Дрейка, благодаря которым английская казна ломится от золота. Присутствующие зааплодировали, но в этот момент раздался громкий треск.
Пенелопа взглянула наверх, решив, что сломалась мачта, однако та по-прежнему горделиво вздымалась к небу. Послышались крики; оказалось, сходни не выдержали веса толпы и подломились. Человек десять барахтались в воде, умоляя их вытащить. Некоторые уцепились за рейлинги и держались из последних сил, ожидая помощи от команды. Те же, кому повезло избежать падения, потешались над несчастными, – все, кроме Сидни: тот бросил в воду веревку с завязанными узлами и помогал вытаскивать упавших, не обращая внимания на то, что его светлый шелковый дублет оказался испачкан черным речным илом.
Дрейк, униженный и раздосадованный, распорядился принести новые сходни, чтобы французская делегация могла подняться на борт. Королева с веселым удивлением наблюдала за этой сценой; она подозвала Дрейка, осведомилась о характере ущерба, и на ее лице мгновенно отразились забота и участие. К счастью, пострадавшие отделались лишь синяками, царапинами и некоторой потерей достоинства.
Когда наконец все поднялись на борт, набившись на верхней палубе как сельди в бочке, поднялся переполох из-за того, что Елизавета потеряла подвязку. Французский посол де Маршомон вызвался заменить ее своей собственной, что вызвало бурное веселье среди фрейлин и не менее бурное негодование среди дам постарше. Саму же королеву выходка француза лишь позабавила;