Трамонтана. Король русалочьего моря. Лоурелл Т.К.
покажется противоречием тому, что я говорил до этого: иногда веры совершенно недостаточно.
Он отошел к окну и присел на край подоконника, громко стукнув тростью об пол, словно желая вколотить дальнейшее прямо в их умы.
– С детьми на самом деле все просто. Младенец верит в чужие силы, не в свои. Когда ему плохо, он призывает на помощь всемогущих и всеблагих родителей, а сам он, обладая неизмеримыми возможностями, попросту не знает, что с ними делать. Несчастная мать, бьющаяся над умирающим ребенком, может верить всей душой в то, что его можно спасти, но она помещает эту веру в другого – в Бога, врача или знахарку, отказывая себе в праве лечить. И так мы приходим к следующей грани нашего треугольника – праву.
– Не знаниям? – снова подала тихий голос Катлина.
– О знаниях позже, – отозвался д’Эстаон. – Почему горюющая мать призывает врача или молится? Потому что внутри нее, – он постучал суховатым пальцем себя по груди, – живет червячок, который подтачивает ее веру. Да, она хотела бы, чтобы ребенок жил и был здоров, но она не верит в свое право, не верит в себя и что спасение, даже если повезет, не станет залогом худших бед. Она ищет посредника, так как не чувствует себя вправе решать.
– Но сомнения есть у всех, – нахмурился Ксандер.
Трость в руке ректора свистнула, моментально вытянувшись в параллельную полу струну и указав безошибочно на него.
– Блистательное объяснение тому, почему-таки люди редко двигают горы, не правда ли, господин ван Страатен?
Ксандер закусил губу и кивнул.
– Подумайте, господа студенты, что будет, если у вас в руках окажется самый совершенный в мире лук, но при этом, когда вы уже наложите стрелу на тетиву, ваши руки задрожат? Вы промахнетесь, именно так, каким бы точным ни был ваш глаз, каким бы верным ни был лук, какой бы круглой ни была тетива и какой бы достижимой ни была мишень. Сомневаться можно до или после, но когда перед вами мишень, вы должны уметь отбросить все и разумом, – на этот раз он палцем постучал себя по лбу, – направить силу в цель.
– Разумом? – опять фыркнула неуемная Леонор. – Это после славословий вере-то?
– В том-то и прелесть, госпожа Гарсиа, а если подумать, то и логика, что нечто столь иррациональное, как вера, должно быть уравновешено рациональностью и разумом, не так ли?
Пришло время кивать Леонор, хотя она это сделала куда более неохотно, чем Ксандер.
– В мгновение, когда вам пришла пора действовать, вы сможете использовать свою силу только в том случае, если знаете, что вправе это делать, иначе она уйдет впустую. И да, этому мы тоже вас будем учить.
– Вы говорили о треугольнике, – заметила пока что молчавшая Белла.
– Верно, говорил, госпожа Альварес де Толедо. Но с третьей стороной все очень просто – это воля. Как отмечают мудрые народные поговорки, можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить. Так и с вами: какими бы силами и правами вы ни обладали, пока вы не захотите что-то сделать, выбрать ту самую мишень – применить все это вы не сможете.
– Тут