Трамонтана. Король русалочьего моря. Лоурелл Т.К.
на скале.
– Даже не надейся, – прошипела она фламандцу в ухо. – Я, Исабель Альварес де Толедо, силой крови Альба приказываю тебе, Ксандер ван Страатен, пройти Лабиринт и стать учеником Академии!
Удар сердца, другой. Он молчал, стиснув зубы, а под ее пальцами уже начала дымиться его рубашка. Еще удар. Что будет, если он сейчас упадет на глазах у всех, отказавшись?
– Слушаюсь, сеньора, – выдохнул он, и в глазах его плескалась темная ненависть.
А потом, стряхнув ее руку со своей, первым шагнул во мрак Лабиринта.
Глава 2
Лабиринт
Deze spaanse teef[2]. Это было первой его мыслью, когда он переступил порог из черного гранита в беспросветную тьму и осторожно огляделся, сделав шаг в сторону (еще не хватало, чтобы кто-нибудь, а пуще того, она влетела от усердия прямо ему в спину). Оттого, что он огляделся и поморгал, тьма не поредела. А еще не было видно и даже слышно тех, кто их опередил, и это казалось вовсе странно: в каменный проем прошло немало, и шли они непрерывным потоком. К слову, и Беллы рядом тоже не было, хотя он мог бы поклясться, что после того, что он сделал, она прыгнет следом, как ошпаренная кошка.
Godverdomme[3]. И как прикажете пробираться по Лабиринту, которого даже и не видно?
Мысль о приказе, а точнее, Приказе его моментально отрезвила. Каким бы ни было это странное место, какие бы препятствия его ни ждали, он должен пройти. Проклятая иберийка не оставила ему выбора. Вздохнув, он пошел вперед, решив, что дверь за спиной послужит хоть каким-то ориентиром. Конечно, раз за ним не слышалось ни людей, ни даже звуков шагов, в Лабиринте явно не работали элементарные законы природы, но иллюзорная точка отправления все же лучше, чем никакой. И, в конце концов, он – потомок тысяч мореходов, и чутье, которое всегда вело их к родному берегу помимо звезд и против волн, не должно было отказать и здесь. Хоть как-то. Хоть немножко. Не должно же?
Тьма оставалась непроглядной. В ней не ощущалось ничего – ни одного дуновения, ни единого запаха или звука, ни малейшего источника света. Настоящую ночь, хотя бы даже и беззвездную, наводняли плески неутомимых рыб, мерцание зорких совиных глаз, затаенное дыхание хлопотливых мышей, вздохи ветра и шелест травы. И настоящая ночь равнодушна, для нее человек – всего лишь еще один из ее призраков, не более того. Эта же тьма рядилась в одежды земной ночи, как скоморох мажет лицо сажей, но скрыться под иллюзией не могла. Она вся была неведомым единым организмом, а не мозаикой, и зоркость ее была хищной, пристальной, хладнокровной и чуждой.
Ему стало зябко. Еще очень захотелось побежать, и он не сразу сообразил, что уже несколько минут как ускорил шаг, а заметив, заставил себя замедлиться, даже остановиться и подождать, пока успокоится забившееся сердце. Чем бы ни была тьма, забавлять ее своим смятением он не станет.
Но Приказ, чертов Приказ!
Пусть мчаться очертя голову Ксандер и не собирался, все же пошел быстрее вперед – надеясь, что это было именно вперед –
Испанская сучка (
Черт возьми (