Цугцванг. Евгений Бугров
краснеет, в глазах горят огоньки в камине.
– Это мафия! У них все схвачено. Милиция, адвокаты, судьи! Посадят.
Ермаков не выражает эмоций.
– Это криминал, компромат навсегда. Чем дальше, тем глубже. Впутаемся между органами и бандитами, увязнем по уши. Если честно, мне по барабану, всякое было, а вот вас жалко. Вы же малыши, а там волки, – он гасит сигарету. – Скушают, не подавятся.
– Лень, а я так?! – Лосев делает свой ход, поднимает голову. – Дядя не подставит, выручит. Мы одна команда, друг за друга. Подумаешь, бандиты, за нами тоже сила, органы безопасности.
– Безопасности, – мельком глянув на доску, Ермаков делает ответный ход. – Расформировали комитет, называется по-другому, ты прессу читаешь? Сокращение структур. Завтра твой дядя сам без штанов останется, куда бумаги попадут, а если чужой дядя ими воспользуется? Западло это. Стучать придется. Как хотите, лучше отсижу, сам в бандиты пойду, мне терять нечего.
– А нам куда, – Секачев расстраивается. – Армию сокращают, войска вывели, офицеров девать некуда, увольняют профессионалов, мы тем более не нужны.
– Вот тут дядя и пригодится. Это он может, в отделе кадров. Пристроит племянника на теплое место, и тебя до кучи. А мне не в жилу! Подписывайте, мне-то что.
Лосев отрывается от партии.
– Леня, мы друзья. Вместе попали, вместе выберемся.
– Можно подумать, это вы стреляли. Игорь Валентинович суетится, с чего вдруг? Я ему никто и звать никак. Почему он не дал написать заявление по горячим следам? Было бы оправдание. Вот и получается, мы виноваты, – Ермаков усмехается. – Может, твой дядя с бандитами заодно, откуда ты знаешь. Цугцванг у тебя, Сохатый! Сдавайся.
– Ты что говоришь!? – Лосев отодвигает доску, фигуры падают. Он встает во весь рост, выходит из-за стола. – Иду париться. Секачев, напиши за меня! Почерк у меня кривой, потом подпишу.
Ермаков тоже поднимается, скидывает простынь на кресло, они стоят рядом.
– Париться так париться. Ты, Витя, не обижайся. Меркулов твой дядя. Родственные отношения, а ты трезво посмотри? Проститутки приехали, нас в баню спровадили. Валерий Петрович, мошенник какой-то. Если у дяди такие друзья, вместе баб трахают, при чем тут органы безопасности. Ты удостоверение его видел? Мало ли кто скажет, что он сотрудник. Сейчас в переходах ксивы продают на все случаи, трудовые книжки, дипломы разные. Были бы деньги, чемоданчик криминалиста, и что? Надо на человека смотреть, а мне он не нравится.
Они стоят друг против друга. Лосев неожиданно пихает Ермакова в грудь.
– Думай, что говоришь! Врезать могу.
Секачев смотрит снизу на друзей, встать не решается.
– Пупок не порви, – Ермаков усмехается. – Проиграл, вот и злишься.
Дверь с улицы открывается, заходит разгоряченный Меркулов, глаза весело блестят, сразу улавливает напряжение.
– Что, бойцы! Из-за чего ссоримся?
– Игорь Валентинович! Секачев вскакивает. – Вот, я написал. А парни после бани.
– Ребятки, не горячитесь, – Меркулов серьезнеет. –