Скучающие боги. Никита Лобазов
здорово помог Радею, особенно когда пропала их мать. Помог через силу. Отец почему-то не желал его видеть после ее пропажи. Они долго и часто спорили, бывало, даже дрались, но неизменно любили и стояли друг за друга. Растимир подозревал, что старик как-то связан с пропажей Анны, связан настолько, что едва ли не был причиной её ухода. То, что мама ушла по своей воле, он не сомневался, как ни старался отец убедить его в обратном. Велена и Ярош поначалу клялись и божились, что она потерялась, или её кто-то увел, но с годами он всё чаще натыкался на их замешательство в разговорах об этом. Словно все они знали правду, но боялись открыть её. Он чувствовал эту ложь, и виновником её был Радей. Он один твердо стоял на всём.
– Ты помнишь, какие поиски я организовал?! – кричал он. – Помнишь, сколько дней и сколько людей прочесывали лес и Болотину? Зачем я, по-твоему, всё это делал?
«Как же я мог это помнить? – думал в такие моменты он. – Ведь мне было всего три года».
– Дядька Волуй, доброго дня вам! Давно отец уехал? – спросил он, облокотившись о забор и крутя во рту жухлую соломинку.
– Давно уж, только солнце показалось, так и, эт самое, не было их уже. Только не уехали, а ушли, вона коняга ваша так в стойле и стоит, да-а. – протянул он, опершись о клюку, с которой не расставался уже много лет.
Растимир поглядел на стойло, конь и вправду был там, без упряжи, спокойно стоял, пережевывая сено.
– А когда вернутся, не сказали?
– Да откуда ж мне знать! Я ж, эт самое, только спины их видел. Как за ворота уходили. Верно, к рыбакам пошли, те опять сети поставили, Змейку перегородили, сволота. А нам тут голодай. Управы на них нет никакой, – разгорячился старик, а затем, погрозив кулаком с зажатой клюкой и смешно втянув голову, обиженно буркнул, – Набить бы морду!
– Тише вы, дядь Волуй, – улыбнулся Растимир, – дело надо миром решить, а то, чего доброго, и вовсе реку нам перекроют, с них станется.
– Да ну… – отмахнулся старик.
– Хороший сегодня денек, солнечный, – произнес он, оглядывая небо. – Хочу сегодня до Серого леса сходить, говорят там опять первородных видели. Брешут, конечно, но… Может, хоть огни повидаю.
– Дались они тебе, эти первородные, что с них проку-то? – пожал плечами дед.
– Умный вы человек, дядька Волуй, а дальше деревни нашей ничего не видите, – добродушно ответил Растимир.
– Моё время к концу подходит, и этот мир для меня сужается, мой мальчик. Небо становится все ниже, зимы – длиннее. Раньше я любил гулять до самого хребта, а теперь и за околицу выйти трудно. Так на что мне эти первородные? – улыбнулся старик.
– Они часть этого мира! – избегая спора, проговорил парень, – Такая же, что и мы.
– В моем мире их больше нет, Растимир, – грустно усмехнулся он и оглядел деревню. – Посмотри, разве встретишь ты здесь рыську, али нимфу? Даже лесные огни не кажут носа дальше Болотины. А ведь раньше, еще до твоего