Петля и камень в зеленой траве. Евангелие от палача. Георгий Вайнер
оцени эту красноперочку, – толкнул меня в бок Серафим, протягивая мне кусок светящейся янтарем копченой рыбины. – Не казенная, настоящий самосол. Из Ростова пригнали. Глянь, прямо сало капает…
Мы – пирующие на дне утопленники. Утопленники едят копченую рыбу. Нет, рыба ест утопленников. Невидимый рыболов, неведомый ловец душ наживляет крючки копченой красноперкой. Дешевыми бабами. Черными «Волгами».
Бесконечная молитва. На дне разрушенного, затопленного храма.
Утопленники пируют, закусывают, спорят.
Сухоногий, раздувшийся от заглоченной обманки власти генерал Васька красноглазо ярится:
– Житья нет – заворовали! Среди бела дня чистят квартиры. Наладилось ворье – ложится на площадку, ногами по низу двери – бах! – и дверь вылетает, как не было.
– Двери нынче жидкие! – понимающе комментирует Як-як. – Я свою в железную раму вставил…
Наливной, нежный, как выдранный из створок моллюск, придонный житель Як-як, что ты нахватал в свой необъятный зоб за дверью в железной раме? Неустрашимый партизан наших хозяйственных тылов, какие несметные сокровища отбил ты с хитрого крючка советской власти?
– А тут новое чепэ – с Пироговки трамвай угнали! – жаловался Точилин, разжевывая кусок свежей севрюги и хрустко закусывая маринованным огурчиком.
– Во молодцы! – захохотал Антон. – Переправят в Тбилиси, загонят черножопым по тройной цене. Вась, сколько трамвай стоит?
– Хрен его знает, – пожал острыми плечами генерал. – Тысяч двадцать. Или десять. Да не в этом дело – его ж наверняка из хулиганства угнали. Теперь его хер найдешь, нигде же ни порядка, ни учета не существует…
– В том-то и беда наша, – глубокомысленно раззявил сомовью пасть Серафим. – Ленин еще говорил: социализм – это учет!
Ах ты, мой дорогой теоретик, вздувшийся утоня. Где, на какой политучебе объяснял ты это проглоченным срамотушечкам и мурмулеточкам?
– Социализм – это учет похищенного! – пошутил Як-як и сразу испугался – не рано ли болтать начал, да все захохотали. И он улыбнулся вялым оскалом топляка – вышло не рано, коли закуска вкусна и шутка остра.
Бесовский наш игумен Андрей допил свой оранжевый сочок и сообщил:
– Мне тут один адвокат крупный доказывал, что поголовное воровство среди советских граждан есть выражение политэкономического закона стихийного перераспределения ценностей…
– Ну это ты брось! – отрезал Точилин.
– А чего бросать? – лениво ответил Андрей. – Этот еврей все правильно разобъяснил – нищета людская, на бутылку всегда не хватает. Вот и тащат, кто чего может.
– Это-то верно, – смягчился Точилин. – Уж как на производстве воруют – не приведи господь! Просто все подряд тащат, как муравьи…
– Погляди, чего у него за пазухой, – узнаешь, где он работает, – заржал Серафим.
Антон встал, сменил намокшую простыню на свежую, горяченькую, сказал задумчиво:
– Мы людям пишем в характеристиках – «вносит в работу то да се». А правильно было бы писать – «выносит с работы…».
Еще