Поэты и джентльмены. Роман-ранобэ. Юлия Яковлева
врача:
– Тропические, например.
– О да!
Полковник оживился:
– Вот я так и подумал! Кто его знает. Их то есть. Шотландцев этих. Горные стрелки. То они в Индии. То они в Африке. То в Вест-Индии. Солдат там, куда пошлют, верно? Правь, Британия, морями, как говорится. Верно? Над Британской империей, пишет «Петербургская газета», никогда не заходит солнце. Прикажут – и отправишься дальше чем на три буквы. Верно? В Африку или в Вест-Индию. Бес его знает, что они там за болезни подхватить могли. Шотландцы эти. В тропиках. В джунглях. Верно?
Доктор смотрел ему в лицо и молчал.
«Решил, что я того. Ку-ку. Не надо было с ним про болезни», – пожалел было Тучков. Как вдруг доктор спросил:
– Вы слыхали о вампирах, полковник?
– Виноват? – Тучков слегка обиделся, что доктор столь неучтиво переменил тему.
Взор Даля загорелся.
– Вернее, читали? В английских романах? Люди – и не люди. Выглядят как люди. Вампиры действуют по ночам. Неуязвимы для обычного оружия. Но солнечный свет для них убийственен. Питаются кровью… Вспомните, сколь часто находили мы в горах трупы коз с разорванным горлом. Сначала я думал, волки. Но ведь волков-то мы ни разу не видели. Не слышали воя. Не находили даже волчьих экскрементов… – И прежде, чем Тучков ответит обычное свое «не понял», быстро перевел для него на более понятный русский: – То есть говна.
– Виноват… – Тучков оторопел. На папиросе его нагорал столбик пепла. Потом упал, и тогда полковник опомнился: – Вы хотите сказать, против нас сражаются… сражались… не шотландские горные стрелки, а – вампиры?
– Да, – мотнул головой Даль, – то есть нет, – кивнул. Потряс головой, будто уповая, силясь толчком случая привести мысли в порядок, которого им так не хватало. – В форме шотландских горных стрелков, да. Помните того несчастного? Раненого? Все это сталось с ним после чесночной настойки! А ведь чеснок для вампиров…
– Виноват, – теперь уже раздраженно оборвал Тучков. – Вы сочинитель, господин Даль?..
«…Или врач?» – собрав последние остатки учтивости, не спросил.
Даль покраснел.
– Я пробую… сочинять… – смущенно выдавил доктор, – время от времени… разные… гм… истории. – Выдохнул и выпалил как на духу: —Но у меня нет таланта.
Тучков вскочил. Затушил о каблук и отбросил недокуренную папиросу – пропало желание и курить, и беседовать.
– Оно и видно, господин Даль. Оно и видно.
Он счел излишним уточнять: если тяготы службы в горном Туркестане оказались для вас таковы, что… Это было очевидно: под напором трудностей доктор спятил. Ку-ку.
Даль проводил взглядом спину – даже по осанке видно было, что Тучков возмущен. Не понял, эх, – Даль выпустил клуб дыма. Глядел сквозь сизую завесу, думал.
– …Или я плохо ему объяснил? Я сам-то понимаю? Да, писателишка я скверный. Бесталанный. Ну и пусть. Зато я вижу – почти как настоящий. Что с того, что не могу придать своим прозрениям форму. Что слова мои лишены настоящей силы… Видеть – тоже дар. Я – свидетель. Моего воображения хватает,