Мой темный господин, или Семь кругов тьмы. Мария Боталова
смысла, чем может показаться на первый взгляд.
В этот раз господин не повел нас через весь замок, быть может, потому что платья весьма откровенны и красноречиво указывают на нашу цель, а в замке сейчас полно посторонних. Господин воспользовался тьмой. Снова я ощутила, каково это, когда тьма обволакивает и будто куда-то затягивает. Но не успеваешь потерять равновесие, как уже твердо стоишь на ногах. Только в другом месте. Мы оказались в зале с источником.
– Вы знаете, что делать, – произнес господин.
Опять раздеваться перед ним было неловко. В этот раз не спасало даже равнодушие его взгляда, скользящего по нашим фигурам.
Белое платье соскальзывает на пол. За ним отправляется нижнее белье. В безразличном взгляде господина нет ни интереса, ни восхищения, ни отвращения. Только холод и пустота. Но что-то беспокоит, не дает расслабиться. И я снова смущенно прикрываюсь.
– Идите, – сказал господин.
Мы вошли во тьму одновременно. Тьма тут же наплыла со всех сторон, скрывая от моего взора и господина, и Шейлу, и весь зал. Осталась только тьма, кромешная, беспросветная. Ее холодные касания, ее задумчивое дыхание, скользящее по коже. В прошлый раз мне только мельком показалось, но теперь я ощутила, по-настоящему ощутила, что она живая! И она рассматривает меня с любопытством, желая заглянуть дальше, чем на первом круге.
– Будешь снова пугать? – прошептала я. Вдруг захотелось услышать собственный голос, понять, что произойдет, если с тьмой заговорить. Голос потонул в ее глубинах. А в ответ послышался шелест:
– Иди вперед. Увидишь.
Я не ошиблась. Она на самом деле живая.
Внезапно тьма рассеялась. Частично. Я увидела, как она скользит по полу, почувствовала, как холодит ступни и обтекает лодыжки. Но тьма больше не была кромешной, не застилала глаза. Открылось свободное пространство, похожее на море. Я недоуменно осмотрелась. Ни стен замка по бокам, ни господина за спиной не было. Только бесконечные просторы со скользящей по полу тьмой. А может, и пола не было как такового – откуда мне знать? Зато впереди стояла целая стена тьмы. Так вот как теперь выглядит первый, уже пройденный круг. И вот как выглядит второй.
Я направилась ко второму кругу и уверенно переступила черту, снова ныряя во тьму.
– Ты грязная, жалкая побирушка!
Я не чувствовала себя ни грязной, ни жалкой. Но сильнее всего ударило последнее слово.
– Почему это побирушка?! Я работаю! Никогда ни у кого не просила денег просто так!
– Побирушка! Побирушка! – вторили остальные ребята с нашей улицы, повторяя за девчонкой, которая всегда меня ненавидела и не упускала шанса подколоть. С тех пор, как мама заболела, и у нас начались по-настоящему трудные времена, поводы для подколов отыскивались без особых усилий.
Воспоминание. Настоящее.
– Я не побирушка! Как вы смеете так говорить!
Мы никогда не были богаты. Но и они… все они тоже не были богаты. Вот только болезнь мамы столкнула нас ниже всех остальных…
Злость и обида зрели во мне. Несправедливо. Как же это