Восток. Запад. Цивилизация. Карина Демина
как ты делала.
А кто-то мне еще твердил, что так небезопасно и вообще!
– Если бы не сделал, то полквартала выгорело бы! Это мой долг и…
– Ага. – Я поморщилась. Голова и вправду начала ныть. А она у меня почти никогда не болит. Еще там, дома, доктор говорил, что у меня здоровья с крепким таким запасом.
Прав был.
– Вот в подвале и нашли друга Эдвина. И ту девицу, распорядительницу. И еще алтарь. Я этому идиоту скажу, что если себя не контролирует, то нужно артефакт носить! Блокирующий, чтоб его!
– Скажешь, – успокоила я мужа. – Конечно. И в рожу дашь.
– Зачем?
– Я откуда знаю. Он же тебе дал зачем-то.
– А. – Чарльз погладил скулу. – Это я его сам попросил. Змееныш едва не вывел из круга… Нет, надо по порядку. Орвуды пытались призвать души, но не вышло.
– И вы решили позвать Эдди?
Ну да, в принципе, правильно. Я бы тоже так сделала.
– Тогда это показалось отличной идеей.
– А теперь?
– Я… мы не слышали, о чем он говорил. Он обещал рассказать позже. Главное, что сперва Эдвин увидел этого своего друга. А потом ко мне Змееныш явился. И сказал, что я тебя люблю, потому что у тебя Дар. Тот… проклятый.
– Ага.
– И мне бы помолчать стоило. Но я ему рожу набью. Менталисты крайне неустойчивые создания, поэтому обычно и держатся в стороне от людей. Если Дар выраженный. А у него, зараза, выраженный… Верно, когда твой брат играл, что-то нарушилось. Или Эдвин решил добавить немного легкости в разговор. Менталисты воздействуют и на эмоции.
– Но переборщил, и всех понесло.
– Точно.
– А его?
– Не знаю. Думаю, просто вычерпал себя, и все. Отойдет. А там и Орвуды с ним… побеседуют на тему.
Тут Чарльза откровенно передернуло: он явно представил себе эту беседу. И живенько так. Да уж. Но с другой стороны – сам виноват. Нечего к другим людям в головы лезть.
– Но все-таки то, что делает твой брат, это… Ты не обижайся, но это очень и очень странно.
А то я сама не знаю.
Бледный маг тонул в перинах. Его голова едва возвышалась над пуховыми подушками. А другие, совсем крохотные, едва ли больше кулака, но обшитые кружевом, поднимались над ним этакою мягкою горой. Того и гляди она от неловкого движения осыплется и погребет несчастного.
Мага даже жаль стало.
Он лежал тихонечко, только пальцы вцепились в одеяло. А на лбу выступили бисерины пота.
Но дышал.
Это хорошо, а то еще ненароком помрет, и кто виноват будет? На сей счет у Эдди сомнений не было.
– С ним… все будет хорошо? – шепотом спросил он у некроманта, который стоял подле кровати с видом, преисполненным скорби.
– Будет, – ответил маг, слегка поморщившись. – Уже. Только голова болит. Кажется, я позволил себе немного лишнего. Прошу прощения.
И глаза открыл.
Чернющие. Чтоб ему… Эдди бы шарахнулся, будь нервы послабее. А вокруг черноты расползаются