Чернолесье. Александр Зимовец
меньше пары минут потребовалось мне, чтобы, наконец, отлипнуть от стекла и оглядеться по сторонам. Я оказался в обычной квартире, обставленной довольно бедно. Темный советский шкаф-стенка с покосившимися дверцами, письменный стол с клавиатурой и древним, грязным ЭЛТ-монитором, массивным, как бетонная глыба. Обшарпанный паркет на полу.
Я двинулся по нему к дверям, ступая очень осторожно, словно кто-то мог меня услышать. Что еще притаилось в этой квартире? Руки у меня тряслись, сердце готово было выломать ребра и выскочить из груди, словно давешняя муха. Я мог ожидать чего угодно.
Стараясь не скрипеть, я нажал на ручку белой межкомнатной двери и медленно открыл ее. За ней оказался темный коридор с отошедшими местами от стен виниловыми обоями, выложенный серым ковролином. Он упирался в маленькую прихожую с зеркалом и прибитой к стене пустой вешалкой. В старой деревянной входной двери торчал ключ.
Что там за ней? Почему-то мне показалось, что, скорее всего, за ней окажется такой же унылый коридор, в котором я блуждал полчаса назад. От одной мысли об этом сердце тоскливо сжалось. Где вообще тот фэнтезийный сеттинг, о котором говорил Грановский? Это что, все? Какая-то игра, при всей крутости эффектов, очень уж недоделанная.
– Настя, что там за дверью? – спросил я. – Такой же коридор?
Тишина. Так и должно быть? Она говорила, что будет меня слышать во время теста. Но не обещала, что будет отвечать.
– Настя, мне нужно понимать, что все идет по плану, – сказал я, стараясь делать вид, что мне совсем не страшно. – Скажи, что-нибудь.
Молчание. Тихонько треснул паркет под моим ботинком. Может быть, сломалась связь? Но они, наверное, уже прекратили бы тестирование в таком случае. Или нет?
Я подошел к двери и повернул ключ. Звук вращающегося механизма показался мне ужасно громким в тишине темной квартиры. Дверь подалась, и я осторожно приоткрыл ее. Из щели ударила полоска неяркого дневного света. Никакого коридора там не было.
Глава 5
За дверью оказалась вершина окруженного редколесьем небольшого холма, неравномерно поросшая зеленовато-серой травой и низеньким суховатым кустарником. Почему-то больше всего меня поразило то, что только что я был в полной темноте, а за порогом был день, хотя и не слишком светлый: небо было затянуто плотным одеялом серых комковатых туч, из которого сыпался мелкий противный дождь.
Как ни странно, вместо того, чтобы сказать здравому рассудку: «Прощай, дружище!» – и начать биться головой об плохо прокрашенный дверной косяк, я даже немного успокоился. Увиденное окончательно убедило меня, что я все еще нахожусь в игре. В реальности такие вещи происходить точно не могут – во всяком случае, если только эта реальность не сконструирована поехавшим игроделом, злоупотребляющим синтетической наркотой. Нет, нет, это точно игра. А значит, все под контролем. Я не помню точно, сколько прошло времени, но точно меньше трех часов. Значит, нужно взять себя в руки и отправляться исследовать новый мир, открывшийся