Закаленные бурей 3. Александр Леонидович Кириллов
брал документ, понимая, что он настоящий, и пытался прочитать его, держа вверх тормашками. Я переворачивал удостоверение в нормальное положение и тот с волнением читал.
– К-к-командир отряда специальных операций Отдельного корпуса жандармов Российской империи ротмистр Семёнов. Это произвол, господа, я буду жаловаться.
– Куда будете жаловаться? В местком, профком, стачком или самому губернатору? Ещё раз прочитайте название моей должности. Вы доигрались до того, что высочайшим повелением в губернии проводится специальная операция. Или вы к высочайшему повелению, как к туалетной бумаге относитесь? Эта операция находится на контроле самого императора всероссийского. Все виновные будут жестоко наказаны. А вы, господин Удоев, своими действиями спровоцировали бунт.
– Как я мог его спровоцировать? Я же пострадал от него, бунт против меня.
– На других фабриках в таком масштабе волнений нет. Вы действительно попадаете под статью «Измена Родине», так как ваши действия направлены на дестабилизацию обстановки в государстве. А я найду требуемые для суда факты.
– Мне нужен адвокат.
– Меня не интересует, что нужно вам. Мне нужно получить, и я получу от вас сведения о вашей подрывной деятельности: кто вас курирует, кто даёт инструкции, на чью спецслужбу вы работаете. Собирайтесь, поехали на допрос с пристрастием. Мне некогда с вами церемонится, у меня ещё клиентов полно.
– Дорогой, что здесь происходит?
– Вахмистр, убрать посторонних.
– Это я-то посторонняя?! Что вы себе позволяете, хам!
– Ваша супруга, Удоев?
– Да, позвольте представить, моя супруга Артемида Геракловна Удоева, в девичестве Брехунова.
– Собирайтесь, гражданка Брехунова. Думаю, что вы тоже много чего знаете.
– Куда собираться? Вы знаете, что мой отец предводитель дворянства города Метловска!
– Ещё раз рот без разрешения откроешь, поедешь в тюрьму с мешком на голове. А там к тебе и папа присоединится. Всё, штабс-ротмистр, берите этих шпионов и везите в камеру дознания, я так решил.
Вмешался Удоев: «Господин ротмистр, может, что-то можно сделать, как-то объясниться?»
– А вы не такой тупой, как о вас говорили ваши друзья из фабрикантов. Если мы договоримся, то я закрою глаза на всякие сплетни о вас, если нет – месячишко отдохнёте в кутузке с бомжами и ворами, пока мы будем проверять доносы на вас. Вы готовы сотрудничать?
– Я готов! И супруга готова, мы полностью готовы сотрудничать. Простите, а кто обо мне так говорил?
– Вам интересно? Извольте. Это господа Карамазовский, Трошкидзе и Цуциков. Все трое дали показания, где вы выглядите очень неприглядно. Я даже подумал, что встречу матерого заговорщика и вольтерьянца.
Отчего-то в голове всплыло это название революционно настроенных людей, начитавшихся Вольтера. Примерно так в 1937 фабриковались дела на любого человека. Никто из этих троих ничего о революционной деятельности Удоева не говорил, потому что её не было. Отозвались как о заносчивом, жадном и недалёком