Годы испытаний. Честь. Прорыв. Геннадий Гончаренко
свидания, Наташа.
– Спокойной ночи.
Возвращаясь домой, Жигуленко думал: «Для начала хорошо».
Наташа долго не могла уснуть. Пестрой чередой проносились мысли: «Красив… Неглуп… Правда, избалованный маменькин сынок. Чем-то он напоминает мне Виктора, мою первую, неудачную любовь… Он тоже был красивый».
Глава пятая
В одно из воскресений командир дивизии Василий Александрович Русачев сидел в мягком кресле и перечитывал любимую книгу «Конармия». На столе сердито клокотал самовар, выпуская седые завитушки пара.
Увидев, что муж доедает варенье, Марина Саввишна наполнила вазу еще.
– Давай, Васенька, налью стаканчик.
– Нет, хватит.
– Ну тогда поешь варенья. – И она пододвинула вазу. Белый кружевной передник Марины Саввишны резко оттенял ее смугловатую кожу, а блестящие черные глаза и приветливая улыбка располагали к ней, и каждому, кто видел ее в домашнем кругу забот, хотелось сказать ей что-нибудь приятное. Но когда она хмурила брови, две глубокие поперечные морщины, расходясь от переносицы, делали ее лицо решительным и не очень мягким.
Увлеченный книгой Василий Александрович, не отрывая глаз от страницы, клал себе в рот ложечкой варенье – он по-детски страстно любил сладкое. Густая янтарная капелька упала на книгу, раскрытую на коленях. Марина Саввишна аккуратно сняла ее полотенцем и отложила книгу в сторону.
– Отдохни, Васенька… Выходной день…
Русачев недовольно поднялся и потянулся было за книгой, но Марина Саввишна сунула ее в широкий карман передника. Ей уже давно не терпелось поговорить с мужем. В последнее время Василий Александрович был очень занят служебными делами и возвращался домой поздно. Она тоже была загружена общественной работой и редко бывала дома.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – задорно спросила жена.
Русачев притянул к груди ее голову, погладил черные как смоль волосы с нитками седины. «Нет, я не могу жаловаться на судьбу».
И сразу в памяти всплыла немного грубоватая, смуглая Маришка, с которой столкнула его жизнь на дорогах Гражданской войны. Не знал он, что эта девушка недавно вернулась из Москвы, где работала киоскером в Кремле. Его эскадрон ворвался в село. В короткой схватке порубили беляков, и командир эскадрона, преследуя белогвардейца, поскакал по огородам. Перескочив через забор, Русачев увидел пригожую дивчину. Она поила из кувшина тяжело раненного беляка. Девушка бросила на комэска виноватый взгляд и вскочила на ноги.
Закипела яростная злоба в груди лихого кавалериста. Он с силой сжал эфес шашки и со свистом занес ее над головой врага: «Порублю!» Девушка, строго блеснув глазами, схватила красного за ногу. «Не тронь его, – жалостливо попросила она. – И так не выживет…» И отлегла злоба от сердца Русачева, но он грубо оттолкнул девушку ногой и выругался: «У-y, тварь!.. В женихи приглядела недобитую сволочь». Пришпорив коня, он обдал Маришу холодной талой водой и ускакал.
Может, на этом и расстались бы они навсегда, но прожгли сердце комэска черные цыганские глаза. А тут еще кашевара убили. И мелькнула у Русачева мысль забрать Марину в эскадрон.
Коротко счастье военных встреч. Подчас