.
здесь картину всеобщего негодования. Оказывается, разбушевавшаяся еще в лазарете княгиня теперь так грубо срывала свое бессильное бешенство на своем муже и горничной, что соседи по каютам возмутились ее поведением. Слово за слово, разгорелся скандал, в самый разгар которого мы пришли. Увидя нас, старуха подумала, что мы снова идем с капитаном, испугалась и ретировалась в свою каюту, захлопнув за собой дверь. Этому сопутствовал общий смех.
Публика здесь чувствовала себя лучше, но в некоторых каютах находились больные. К нам подошел какой-то пожилой человек. Очевидно, он очень тяжело перенес бурю; весь желтый, с мешками под глазами, он попросил нас посетить его дочь и внука, за состояние которых он боялся.
Мы прошли с ним в каюту и увидели в постели бледную женщину с длинными русыми косами и мальчика лет восьми; казалось, он был тяжело болен. Пожилой человек обратился к дочери по-гречески; она открыла глаза, поглядела на Иллофиллиона, склонившегося над ней, и сказала ему тоже по-гречески:
– Мне не пережить этого ужасного путешествия. Не обращайте на меня внимания. Спасите, если можете, сына и отца. Я не могу думать без ужаса, что будет с ними, если я умру, – и слезы полились из ее глаз.
Иллофиллион велел мне капнуть в рюмку капель из темного пузырька и сказал:
– Вы будете завтра совершенно здоровы. У вас был сердечный приступ; но буря утихла, приступ прошел и больше не повторится. Выпейте эти капли, повернитесь на правый бок и засните. Завтра будете полны сил и начнете ухаживать за своими близкими. А сегодня мы сделаем это за вас.
Он приподнял ее голову с лицом бледным, как у античной статуи, и влил ей в рот капель. Затем помог ей повернуться, накрыл одеялом и подошел к мальчику.
Мальчик был так слаб, что с трудом открыл глаза; он, казалось, ничего не понимал. Иллофиллион долго держал его тоненькую ручку в своей, прислушиваясь к дыханию, и наконец спросил:
– Он давно в таком состоянии?
– Да, – ответил старик. – Судовой врач уже несколько раз давал ему всякие лекарства, но ему все хуже и хуже. С самого начала бури он впал в состояние полуобморока, оно не проходит. Неужели он должен умереть?
Голос старика задрожал и он отвернулся от нас, закрыв лицо руками.
– Нет, до смерти еще далеко. Но почему вы не закалили его физкультурой? Он хилый и слабый не потому, что болен, а потому что вы изнежили его. Если хотите, чтобы ваш внук жил, – держите его на свежем воздухе, научите верховой езде, гребле, гимнастике, плаванию. Ведь вы губите ребенка, – сказал Иллофиллион.
– Да-да, вы правы, доктор. Но мы так несчастливы, мы внезапно потеряли сразу всех своих близких и теперь трясемся друг над другом, – все с той же горечью отвечал старик.
– Если вы будете и дальше оберегать друг друга таким способом, – вы все недолго проживете. Вам надо по-другому воспитывать внука, да и всем вам надо начать новую жизнь. Если вы согласны следовать моему методу, – я отвечаю за жизнь мальчика и начну его лечить. Если выполнять моих предписаний не будете, –