Гнездо для залетной птички. Елизавета Соболянская
годами семейная жизнь стала опорой дона де Ламара, и он перестал выезжать за пределы страны. Работы тайной службе хватало и в столице. Драки, скачки по крышам, тайные письма, яды… Если бы не Изабо, он бы уже погиб или стал дряхлой развалиной в руках неторопливых столичных лекарей. Белла же была лучшей. И знала его тело, как свое. Мгновенно диагностировала, затягивала раны, поила противными зельями, кормила странной выпечкой, но в свои тридцать шесть Аделардо давал фору молодым агентам и не собирался уходить на покой.
Теперь же…
– Белла, у тебя найдется свободное перо и конверт?
– Прошение на отпуск? – с полуслова поняла его супруга.
– Да. Мне очень не понравилась засада у моего дома. Да и с делами девочки нужно разобраться.
– Дела… – Изабо вздохнула: – Это было спрятано в ее одежде. Подозреваю, малышка не знала.
Дон открыл плотный замшевый мешочек и присвистнул – рубины. Не особо крупные – с горошину, но яркие, чистые, хоть сейчас в украшение вставляй. Еще один – изумруды. Эти были покрупнее и годились для колец. Последний мешочек – жемчуг. Отборные кремовые жемчужины самого отменного качества.
– Если это было у крошки, что же было у мужчин стаи? – задал он логичный вопрос.
– Ювелиры, – кивнула жена. – Банду ловят, но даже этого малышке хватит на приданое…
Аделардо кивнул, но как-то недовольно:
– Приданое – это хорошо, но она ведь совсем дитя. Да и дар есть. Может пойти учиться.
– Дарио, – брови Изабо легко поднялись, словно арки моста, – девочка совершеннолетняя. Она просто квибз. Легкие кости, легкое тело… Она и в семьдесят будет такой же сухощавой и легкой. Птицы другими не бывают, если у них все в порядке.
– Совершеннолетняя? – дон недоверчиво глянул на рыжую макушку, едва выглядывающую из пледа.
– Мне приходилось их лечить, – улыбнулась Изабо. – Девяностолетний старичок прыгал по палате на одной ноге, веселя сестер милосердия, и ухлестывал за самой симпатичной. Они очень шустрые, любят петь и танцевать.
Дон опять посмотрел на рыжую макушку.
– Только тоска и отсутствие стаи могут их убить, – вздохнула донна и вернулась к своим записям.
Аделардо написал прошение об отпуске, запечатал и отдал слуге с наказом отнести письмо по адресу. Изабелла тоже отдала пачку писем и, сняв полог тишины с задремавшей девчонки, предложила пойти пообедать. Дон, конечно, бульоном и сухарями, а дамы…
За столом Раиша мела с тарелок все, как будто неделю не ела. Между тем де Ламара помнил, что ее уже кормили. Он бросил осторожный взгляд на жену, та успокаивающе кивнула и одними губами сказала, чтобы не смущать девчонку:
– Пройдет! Восстанавливается после истощения.
Допив бульон, Аделардо вернулся в постель – раны тянуло, голова кружилась, так что он предпочел вытянуться и подремать. Когда слева прижалось горячее тело, он даже не шевельнулся – Изабо любила читать, лежа рядом с ним, когда следила за выздоровлением мужа. Однако