Невостребованная любовь. Детство. Татьяна Черникова
в мать.
Чуть не плача повторила женщина. Николай ещё раз встряхнул женщину и грозным голосом приказал:
– Повтори, щё ты сказала!
До женщины дошло, что от неё требует этот силач.
– Надя хорошая девушка, такая же, как её мать.
– Запомнила? Не слышу. Ещё раз спрашиваю: запомнила, щё сказала?
– Запомнила, – тихо сказала женщина.
– Не слышу, громче говори!
– Запомнила, – громко сказала женщина, боясь пошевелить болтающимися в воздухе ногами.
– Не забудешь и не спутаешься? Не слышу!
– Не забуду и не спутаюсь, – подтвердила женщина.
– Запомни, обидеть её – значит обидеть меня. Запомнила?
– Запомнила!
Закивала головой женщина, голова которой была ниже линии плеч, так выглядело со стороны, ибо фуфайка, за шиворот которой Николай держал женщину на весу, была выше головы.
– Молодец, хорошая бабёнка!
Силач опустил на ноги бедную бабёнку и шлёпнул ладонью ей под зад. Та поспешно отбежала от него, Николай вернулся к Наде, взял её за руку и сухо сказал:
– Пойдём.
– А, может, подождём? – услышал он за своей спиной, обернулся: путь им перекрыли три мужика.
– Подожди-ка, Надежда, ещё щють-щють, – отстранил Николай от себя девушку и с улыбкой добавил, – Не боись, ты же коней на скаку взглядом останавливаешь! Тебе ли бояться? – и с разворота отправил одного мужика в нокаут.
– Вот так-то справедливей будет, а то втроём на одного!
Один из мужиков так же с разворота хотел ударить по лицу пришлого. Николай уклонился от удара, и этот из нападающих по инерции полетел мимо него носом в снег. Второму Николай помог приземлиться на его зад. Тот, что пролетел мимо, успел вскочить на ноги, Николай схватил его за шиворот, своим звериным чутьём уловил, что женщины заволновались, и, не выпуская мужика из рук, вместе с ним отскочил в сторону. Тут же хлестанула оземь жердь, пролетев буквально в сантиметрах от Николая с мужиком. От сильного удара жердь переломилась, одна половина жерди осталась лежать на том месте, где только что стоял Николай с мужиком, а вторую с перекошенной мордой держал в руках тот, который первым получил удар по лицу.
– Ну, ты и дурак! Ты кого хотел убить: меня или этого? – Николай пихнул мужика, которого держал за грудки, к его ногам. Мужик бросил обломок жерди. Плюнул кровавой слюной и пошёл прочь. Николай посмотрел на третьего, тот лёжа скрестил руки на груди:
– Всё, всё – мир!
Когда Николай вернулся к Наде, та, пряча слёзы, укоризненно, как бы упрекая, сказала:
– Треугольник.
До дома дошли молча, молча сидели на разных лавках за столом, который стоял в красном углу там, где эти лавки подходили друг к другу под прямым углом.
– Ну, будет переживать-то! – сказал Николай. – Поженились бы, никто и слова сказать не смел бы. Жили бы втроём в твоей избе, пока Витя школу не закончит. Разве я посмел бы его щем-либо обидеть. После школы уехал бы учиться в город, переехали бы с тобой