Дорога к счастью. Сергей Александрович Байков
все так привыкли к смертям, что никто уже давно не обращал на них внимания, никто ни за кого не заступался. Поначалу погибающие кричали: «запомните меня», или: «помните, что я был». Но потом свыклись с постоянным ожиданием смерти, подружились с ней и принимали её как должное, будто так и должно быть, и нельзя умереть иначе, как от хозяйского тесака.
Раньше на ферме было пять свиней. Томас и Грэг, а также Марселин, Пышка и маленькая породистая свинка Пухлячок. Но все, кроме Томаса и Грэга, медленно набирали массу, и их было решено съесть. Томас и Грэг же теперь готовились к продаже. Продажа на ферме считалась хуже смерти. Никто не знал, куда уходят животные, когда идут на ярмарку, и что означает это страшное слово – «ярмарка». Пенелопа рассказывала, что когда её покупал Чарльз, то она попала на страшнейшее место на планете, её привязали уздой к столбу, и все кому не лень подходили к ней и хлопали её по крупу, крича и размахивая руками. Там бегали маленькие люди, они-то и создавали весь этот шум. И большие люди тоже кричали, но маленькие громче. «В общем, это был сущий ад», – каждый раз одинаково заканчивала она свой рассказ, который периодически изменялся и приобретал всё более ужасающие подробности. Но когда кого-нибудь забирали, остальные не пели панихиды и не оплакивали друзей, они понимали, что для этого их растят, ведь пшеница не кричит, когда её косят.
Занялся рассвет. Первые солнечные лучи пробились сквозь сгустившийся мрак и ударили в глаза Томасу. Бил неистово кричал, побуждая всех проснуться. Чарльз приоткрыл глаза, но решил не вставать. Утро было слишком приятным. Тёплые одеяльные объятия крепко обхватили его и тащили обратно в сон. По лицу Чарльза расплылась блаженная улыбка, расправив немолодую кожу.
Бил надорвал глотку и затих. Томас и Грэг уже поднялись на ноги в ожидании Чарльза и порции помоев на завтрак. Чарльз вышел из дома с большим чаном, в котором были размешаны каша, прошлогодняя фасоль, залежавшаяся в погребе в толстых мешках, кислое молоко, очистки от лимона, огрызки яблок, любимое лакомство Томаса и многое-многое другое, всё то, что никогда не съест человек в здравом уме и добром здравии. Но свиней ничуть не трогало то, что едят и чего не едят люди, они жадно набросились на корыто со снедью и набивали животы с неимоверной скоростью. Чарльз потрепал Томаса по макушке и почесал за ухом, отчего настроение у того ещё больше поднялось.
– А всё-таки неплохо мы устроились, скажи-ка, Грэг?
– Согласен с вами, мой друг, – улыбаясь сказал тот и сделал тугой глоток, слишком крупный кусок плохо пролез в горло и тяжело упал в желудок.
– Нас отменно кормят, за нами убирают. Вот это благодать.
– Чего ещё душе угодно, лежи себе на боку хоть до посинения.
– Да-а, – протянул Томас.
Мимо них прошествовала Пенелопа, посмотрев на них свысока, она недовольно фыркнула и чуть ускорила шаг. За ночь вязкую жижу на дороге подсушило и ступать было совсем твёрдо. Поэтому Чарльз решил съездить в город и закупить побольше зерна, мало ли опять польёт дождь и будет идти стеной неделю, как это уже