Рассеивая сумрак. Бессонная война. Сэм Альфсен
залечил рану. Кровотечение было остановлено, а арцент развалился на полу в луже собственной крови. Нуска в этот момент молился всем духам, чтобы в комнату случайно не забрёл Оанн или другие торговцы, потому что подобная сцена больше походила на попытку убийства, а не излечения.
– Ты… Ты пытался меня… убить? – вдруг прохрипел Жамин, медленно переводя взгляд на Нуску.
Лекарь непонимающе уставился в ответ. Неужели Жамин успел повредиться рассудком? Этот арцент с самого начала был в полном распоряжении Нуски – если бы лекарь хотел покончить с ним, то давно бы это сделал. Но зачем? Было ли у Жамина что-то, что можно украсть? Был ли Жамин какой-то важной фигурой в Арценте? Нет. В этом с самого начала не было никакого смысла.
Глинобитные стены обуглились, но устояли, а вот стол и матрац непоправимо пострадали; запах гари пропитал дом целиком. Нуска, закашлявшись, уселся рядом, внимательно рассматривая Жамина и оценивая его состояние.
– Ты почти умер от перегрузки дэ в каналах. Я позволил тебе сначала выплеснуть излишки энергии, а затем пустил кровь. Если бы я хотел твоей смерти, то мне бы ничто не помешало, – покачал головой Нуска.
Жамин долго молчал. Эти глаза цвета древесной коры и переливающиеся медью кудри, а также отстранённый взгляд…
– Жамин, кем тебе приходился… арцент Галан? – Нуска не выдержал и всё же задал этот вопрос. – Ты действительно происходишь из рода Герье?
Сначала глаза арцента расширились от удивления, но затем он медленно качнул головой, отворачиваясь к стене. Нуска уже думал, что не дождётся ответа, но через несколько минут всё же услышал:
– Галан был младшим братом моей матери. Когда родился я, мать впала в немилость и питалась одними объедками. Её положение было хуже рабыни или служанки – любой мог посмеяться над ней, вылить ей на голову помои, швырнуть её в выгребную яму. И всё потому, что я… оказался слабым и неспособным сурии. Тогда она сбежала и бросила меня среди Герье. Каждый день меня… Надо мной… – Жамин судорожно вздохнул и замолчал. Нуска отвёл взгляд. – Когда её вернули, она уже была беременна Оанном. На последних месяцах беременности им удалось почувствовать чуждую энергию – Оанн оказался полукровкой. Это стало бы самым настоящим позором семьи, а потому… Поэтому они просто обрезали матери волосы, одели её в тряпьё и выкинули на улицу с одной золотой монетой, которую затолкали ей прямо в глотку. Я помню, что мать сутки пыталась вызвать у себя рвоту, выплюнуть эту монету, чтобы мы поели.
Нуска поморщился, представляя всё это. В какой-то момент он даже ощутил облегчение от осознания того, что те Герье уже мертвы.
– Мать ненавидела меня и Оанна. Иногда я думаю: может, лучше бы я не рождался?..
Это было уже слишком. Нуска приблизился и уложил голову арцента к себе на колени. Переложить его на матрац сейчас не было никакой возможности – спальное место прогорело насквозь.
– Жамин, я рад, что ты жив. И что ты родился. Если тебе удастся справиться с болезнью, то ты станешь хорошим