О любви совершенной и странной. Записки естествоиспытателя. Александр Краснокутский
наблюдения за действием серебряного дождя на живые существа более всего подходил ливень. Эффект я уловил ещё в первый день, когда с удивлением обнаружил, что взаимодействуя с аурой вороны, капли как бы увеличивают её светимость. Не во всём объёме ауры одинаково, наиболее откликалась светящаяся бородка под клювом.
Ни сразу, ни потом я не смог различить никакого взаимодействия дождя с растениями. Предполагаю, что оно существует, но осталось за пределом моей чувствительности.
Что касается людей, всё было значительно сложнее. Я обнаружил, что люди, вне зависимости от пола, возраста и рода занятий, количественно делятся на две группы в пропорции три четверти и одна четверть. Ауры первой группы при взаимодействии со светящимся дождём никак не изменялись, эта группа ничем не отличалась от растений; возможно, я просто не смог рассмотреть тонких нюансов. Что касается оставшейся четверти, то светимость их аур увеличивалась в период ливней и падала при уменьшении интенсивности потока. Более того, у некоторых людей при наиболее обильных дождях на ауре можно было различить узоры или знаки; таких людей было совсем немного. Каждая встреча с таким человеком вызывала во мне чрезвычайный отклик. Не знаю, что испытывал такой человек, когда я смотрел на знаки его ауры, но мои ощущения более всего походили на то, что чувствуешь, находясь вблизи большого звучащего колокола. Всё зависело от знака и его яркости.
До того, как в моей жизни появился серебряный дождь, знаки на ауре человека я видел только три раза. Вторым был золотой треугольник на груди у Евгения Полякова. О паре других, хронологически более раннем и более позднем, я расскажу вам прямо сейчас.
1994, МАРТ
Это была неожиданная просьба от руководителя крупной государственной компании. Он попросил меня слетать в США и в неформальной обстановке обсудить с его американским коллегой господином Темпельсманом несколько вопросов, имеющих отношение к взаимодействию на мировом рынке.
Не могу точно сказать, какие резоны принимались в расчёт при выборе моей кандидатуры. Мне же поездка представлялась необременительной и интересной. Алмазная индустрия всегда была покрыта флёром значительности и таинственности. Без особых колебаний я согласился.
Маленькие приятные бонусы последовали немедленно: через час позвонили из американского посольства в Москве, и уже к вечеру в моём паспорте появилась многолетняя въездная виза.
В Нью-Йорке я жил в президентском номере отеля Astoria. К номеру прилагались лимузин и персональный помощник со знанием пяти языков. До встречи оставалось два дня, я провёл их в музее Метрополитен и в прогулках среди небоскрёбов. Предстоящая встреча не вызывала беспокойства; по крайней мере, перечень инструкций, полученных мной, подразумевал значительную вариативность сюжетов. Уровень внимания и комфорта, которые выказала принимающая сторона, свидетельствовал