Измена. Я больше не твоя. Элен Блио
тремор становится все сильнее. Меня колотит. Сердце на повышенных оборотах скачет, кровь гоняет так, что уши закладывает. Мне кажется, я чувствую, как внутри вспенивается адреналин, стреляет по всему телу холостыми разрядами.
– Хорошо, – удивляет его тон, настолько спокойный, бесстрастный, как он может вот так?
– Хорошо? – смотрю на него, понимая, что он опять, скорее всего, меня просто обманет, но глупая надежда…
– Хорошо, давай ты успокоишься, подождем несколько дней и поговорим.
– Несколько дней? Зачем? Смысл? Чего ждать? Через несколько дней изменится прошлое? – Я просто отказываюсь слушать его нелепые доводы! Не хочу! Не буду! Снова выдаю все свои мысли разом. – Окажется, что ты не изменял? Я не видела тебя с этими двумя? Не слышала о том, что ты… с Риммой?
– Я не был с ней после нашей свадьбы. Она солгала.
Всполох радости тонет в мутном потоке мерзости. После свадьбы не был – какое достижение! А до, значит, был? И не только с ней? А после? С кем? Сколько их было? Много?
Римма вопила, что он… всё, что движется. Господи, какая грязь…
– Аля, я хочу попытаться все объяснить.
Он настойчив. Смотрю на него как-то отстраненно. Как на совсем чужого человека.
Он очень хорош собой. Красив, хотя нельзя сказать, что его красота классическая. Но он притягивает взгляд. Я помню те эмоции, которые испытывала, поняв, что этот мужчина заинтересовался мной. Помню трепет, страх, удовольствие. Помню, как увидела в его глазах не просто интерес к себе – жажду!
И его слова, сказанные еще до свадьбы, о том, как он мечтает обладать мной.
И как я мечтала, чтобы он мной обладал, был моим, только моим! И как я верила, что он только мой…
Чувствую, как закипают слезы. И как становится нечем дышать.
Он хочет объяснить? Что он может объяснить? Что тут вообще можно объяснить?
– А я не хочу ничего слушать, Марк. Мне всё равно. Представляешь? Что бы ты ни сказал! Один факт измены, то, что я видела… Это… это… Боже, ты не понимаешь, насколько это отвратительно?
Смотрю на него, пытаясь разгадать: он на самом деле искренне считает, что разговор что-то изменит? Что он пытается мне объяснить? Что я слишком неопытна в любви и чиста, а ему… ему нужны оргии? Или что?
– Аля, ты не поверишь… – он прав, я не верю, но все еще зачем-то слушаю, – я понимаю, насколько… жалки мои оправдания. Но я имею право на последнее слово. На защиту. Даже… даже преступникам дают возможность…
Он не договаривает – и так всё ясно.
– Марк, я…
– Просто выслушай, дай мне шанс.
О господи, о каком шансе речь? Он серьезно считает, что имеет право на прощение?
– Нет. Нет, Марк. Нет.
– Это жестоко…
– Жестоко? Ты говоришь мне о жестокости? Ты?
Я бросаюсь на него, буквально обрушиваюсь с кулаками, стучу по плечам, по лицу, чувствуя, как предательские горячие слезы текут по щекам. Он не старается закрыться, просто смотрит, как на ребёнка, который в истерике падает на пол и стучит ногами.
– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Не хочу слушать! Не прощу!