Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания. Группа авторов
разных конфессий стало практически невозможным. Люди чуть ли не перестали здороваться друг с другом. Протестанты превратили расположенный на склоне холма посреди живописного парка ресторан «Отдых» в некое подобие клуба, католики обосновались в «Казино».
Рабочие, представлявшие собой неизменный электорат Партии центра198, стояли на гораздо более низком культурном уровне, чем в Кеттвиге. Даже их внешний вид красноречиво говорил о более чем умеренном потреблении воды и мыла. Да и с политической точки зрения тогдашнее католическое население города, присоединенного к Пруссии лишь в 1815 году, казалось мне инородным телом в городской общине. Даже новобранцы, призванные на военную службу, говорили: «Идем к пруссакам».
Одним словом, самым приятным в эти два года в Гладбахе была не работа, а впечатления моей еще не обремененной обязанностями и заботами вольной юности, проведенной в гостеприимном и любезном окружении. С отрадой я вспоминаю подаренную мне судьбой дружбу с несколькими семьями в Гладбахе и соседнем Рейдте, которые относились ко мне как к близкому родственнику. Особенно тесные дружеские отношения связывали меня с Адель и Хелене, а также с моим ровесником Альфредом Юнкерсом; связь с ним оборвала его смерть в 1887 году, причиной которой была болезнь сердца.
Даже сейчас, по прошествии более чем сорока лет, воспоминая те счастливые времена, я словно наяву слышу сентиментальную рейнскую песенку, которую мы не раз пели, прощаясь со своими прелестными подружками после совместного воскресного похода по окрестностям Гладбаха:
Как жаль, пора пришла прощаться!
Позволь тебя поцеловать… и т. д.
Однако мы были слишком хорошо воспитаны – а я к тому же был еще слишком молод, – чтобы руководствоваться этой песенкой.
Незадолго до окончания срока моего ученичества, за которым с целью отъезда в Москву должно было последовать мое дальнейшее обучение в текстильной промышленности, я получил от отца письмо, в котором он сообщал мне о своем желании, чтобы я продолжил учебу и работу на его дрезденской сигаретной фабрике «Лаферм».
Так я в 1882 году, на Пасху, стал табачником в Дрездене. Перед этим я успел сделать попытку поступить на военную службу в конную гвардию в Дрездене, чтобы отбыть воинскую повинность, отслужив год, но был признан «постоянно непригодным».
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГОДЫ УЧЕБЫ В ДРЕЗДЕНЕ. 1882–1889
31. Фабрики «Лаферм» Гупмана
Прежде чем изложить причины, побудившие моего отца принять такое решение, я позволю себе маленький экскурс в небезынтересную историю фабрики «Лаферм», ставшей образцовой для возникшей сначала в России, а затем в Германии сигаретной промышленности.
Основатель фабрики, немецкий католик-галичанин по имени Йозеф Гофман199, первоначально в поте лица зарабатывал себе на хлеб на юге России в качестве учителя немецкого. В этом же качестве он затем в начале 50‐х годов перебрался в Петербург, где в него,
Партия центра – влиятельная германская политическая партия, выражавшая интересы католиков.
Йозеф Иоахим Гофман (1814–1897) родился в Олеско (австрийская Галиция), переехал в Петербург, где в 1850 г. женился на Катарине Земан. В 1851 г. он зарегистрировался как купец 2‐й гильдии. В конце 1850‐х гг. жил в Париже, а в 1869 г. переехал в Дрезден. В 1868 г. получил итальянский баронский титул. В 1880‐е гг. перебрался в Нью-Йорк и основал там новую фирму. См.: Stadtarchiv Dresden (Городской архив Дрездена). Gewerbeakte Huppmann; Gothaisches Genealogisches Taschenbuch der Freiherrlichen Hauser. Gotha, 1897. Jg. 47.