Клятва. Павел Владимирович Калашников
почти вышла и перевозчик уже приготовился выхватить нож, как вдруг везение ублюдка кончилось: несколько последних пуль врезались твари в голову, отчего она резко завалилась на спину. Корчась в конвульсиях это подобие человека старалось встать, тянулось своими мерзкими гнилыми лапами к Егерю. Тот выпустил очередной рожок прямо в морду выродку. Лицо твари превратилось в фарш: кроваво-зеленые ошметки плоти и мозгового вещества расплылись по морде, а ртом существо ещё глотало воздух. Через пару минут леший перестал дергаться и, наконец, застыл.
– Сукин сын, – перевозчик сплюнул на монстра.
Егерь попытался набрать побольше воздуха, как вдруг поморщился: едкий, несущий гнилью и выделениями запах наполнил округу.
«Вот такого дерьма я давно не нюхал», – подумал Егерь, сдерживая рвоту
Еще с десять минут он стоял в смятении, поглядывая на нечто, что раньше было человеком и, не спуская с твари прицела. В конце концов, перевозчик всё же уверился в том, что мутант издох, а потому, пусть и недоверчиво, но, торопясь, пошел обратно.
Тут же его встретил дежурный, что лениво ошивался по периметру, пока не услышал странные звуки.
– О, господи, помилуй! – его удивление быстро перебил запах, отчего дежурный тут же схватился за рот. Рвоты не сдержал.
– Сообщи всем, – сухо бросил кавказец, – а то мало ли…
Он резко изменился в лице.
– Даня…
Громко хлопнув дверью, кавказец ворвался в мед блок. Тут же пошёл в кабинет врача.
Соловьев не спал: он уселся за рабочий стол, что тепло освещал допотопный светильник и что-то усердно писал, нелепо держа старенькую треснувшую ручку в левой руке.
Кавказец впился в врача железной хваткой.
– Егерь, ты что делаешь? – с лица Соловьева не сползало недоумение.
– Как пацан? Живой?
Соловьев поправил очки.
– Относительно, но… – Соловьёв закашлялся. – Да, живой.
Кавказец еще раз потормошил сутоловатое и хлипкое тело Дока, словно пытаясь вывести его из полусна.
– Его нужно проверить. Сейчас.
– Откуда ты…
– Живо.
Соловьев еще раз недоверчиво посмотрел на Егеря.
Сложив два и два в голове, врач не без труда сбросил с себя его руки и медленно, немного пошатываясь зашагал в операционную, прихватив с собой трость.
Егерь успел взглянуть на бумаги, разбросанные на столе.
На старой, порядком постаревшей бумаге кривыми загогулинами было написано о странных мутациях больного: оставшийся глаз обрел темный, янтарный оттенок, но не потерял зрительную функцию, ногти странным образом стали бешеными темпами расти, уплотнив структуру и теперь больше напоминали когти. Также перевозчик с трудом разобрал, что у парня появились самые настоящие, нечеловеческие клыки. Дальше он не дочитал – всё нужно было увидеть самому.
Заскрипела дверь.
Доктор ничерта не понимая, подошёл к Дане.
Больной