Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг. Валентин Колесников
дворец, потому что те, кто охранял его, охраняли прежде всего свое благополучие и сытую жизнь. Думар понимал это, понимал и то, что проникнуть во дворец невозможно. Уже первые лучи заходящего солнца краснотой легли на стены домов, на лица редких прохожих. С суши подул вечерний легкий пассат, а решение не приходило. Сумерки застали Думара в развалинах аэропорта. Издали он заметил свою машину с чехлом на фонаре. У самолета торчал часовой с автоматом. Думар с нетерпением ожидал темноты. Солнце давно уже утонуло в море, а свет не мерк. Предательская луна ярко светила, очерчивая молочным сиянием предметы. Он быстро подбежал к остаткам самолета, сгоревшим некогда на стоянке. Оттуда ближе и лучше наблюдать за часовым. Закаленный в боях солдат был бдителен, бдительность эта отрабатывалась день за днем в ходе боев до чудовищного автоматизма. Солдат научился видеть и слышать во сне, и каждый шорох в сознании постового отвечал предмету, его породившем. Поэтому он услышал то, чего не мог уложить своим слухом Думар. Часовой как бы нехотя зашел за самолет и остановился там, облокотившись на фюзеляж. Сердце у лейтенанта застучало в груди. Он выжидал удобного случая. Прошел час. Луна сместила тени, но не убавила яркости.
«Пора» – пронеслось в мозгу. Неслышным шагом по- кошачьи он скользнул к самолету. Часовой не менял позы. «Спит» – подумал Думар и быстро подбежал к нему. Не успел лейтенант сделать движение рукой, как тонкий стальной трос обвил шею. Часовой ловко поймал шею лейтенанта в петлю. Думар не ожидал такого исхода, но молниеносная реакция не подвела и большой палец правой руки оказался между шеей и тросом. Тренированному телу лейтенанта это дало вздохнуть лишь на две секунды. Остальное произошло мгновенно. Он почти механически, теряя сознание, нанес локтем левой свободной руки сильнейший удар в солнечное сплетение солдата. Удар достиг цели. Часовой потерял ориентировку. Оба свалились на бетон. Правая рука Думара не человеческой силой рванула петлю. Удалось освободить пространство между шеей и тросом. Удавка ослабла, давая возможность дышать. Лейтенант первым пришел в себя. Ослабил трос на шее, открытым ртом стал жадно хватать воздух, обливаясь обильным потом. Отдышавшись, быстро связал часовому руки тем же тросом и воткнул в рот кляп – обрывом портянки, извлеченный из сапога солдата. Затем быстро снял чехол с фонаря самолета и заглушки воздухозаборников. Думар торопился, и только в последнее мгновение обратил внимание на швартовочные тросы, крепящие плоскости к швартовочным крюкам стоянки: – А, черт! – выругался он, снимая швартовку с плоскостей машины. Наконец все готово, он вскочил в кабину и лишь убедившись, что- топлива для взлета хватит, облегченно вздохнул. В ту же секунду взревели двигатели, самолет сходу стал набирать скорость. Думар второй раз облегченно вздохнул. Стрелка расходомера топлива еще на стоянке держалась па аварийной отметке. Внизу поплыли редкие огни, светомаскировка соблюдалась строго даже во время перемирия. Контуры дворца он узнал по особым приметам, врезавшимся в память еще днем, это темнее