Мы не твои – 2. Элен Блио
более смуглой.
– Мне не трудно. И у меня есть опыт с детьми, небольшой, но…
– У тебя есть дети? – сама не знаю, зачем я спросила. Просто… вырвалось.
– Тебе честно ответить, Воробушек? – он ухмыляется, и еще крепче прижимает Ника.
– Волобушек? Ты зовешь маму Волобушком? А она не любит, когда так зовут. – удивительно, откуда мой Ник это знает?
Меня и вправду уже давно никто не зовет Воробушком. И иногда я скучаю по этому прозвищу, скучаю до слез.
– Ильяс, спасибо за помощь, но дальше мы сами, ладно? – Слава поворачивается, чтобы забрать сына, но Ник странным образом словно приклеивается к Ильясу.
– Хочу на моле.
– Ник, не капризничай.
– Не каплизничаю. Моле.
– Маме плохо, малыш, я не могу ее оставить.
– Я правда могу отвести парня на пляж, я присмотрю за ним. – Ильяс смотрит пристально, а я… я боюсь, сама не знаю чего. Не украдёт же он его в конце концов? Не сделает ничего плохого…– или другой вариант. Я жду врача тут, с Надеждой. Кстати, совладелец отеля мой брат и у его… у его подруги тут родственники, у них свои клиники по всему Кипру. Если что-то серьезное-то…
Тамерлан совладелец отеля, это я знаю. Но… кто подруга, у которой родственники на Кипре? Неужели Зоя?
– Я не оставлю Надю. Ник, давай пока без моря, а? Чуть-чуть подожди, потом обязательно пойдем. – Слава прав, он пытается все сделать как лучше, но я вижу, как Ник изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться. Он так хотел на море. Увидел его вчера в первый раз в жизни и остался в таком диком восторге!
Ильяс видит состояние сына, смотрит на меня, и, мне кажется, вот-вот взорвется.
– Слава… Я думаю… – не знаю, чего мне это стоит, но… – Я думаю ничего страшного если мы отпустим Ника с Ильясом, да? Мне уже лучше, может мы и сами скоро к ним подойдем.
– Надя, если ты считаешь, что ему можно доверить ребенка…
– Я считаю можно.
– Спасибо, – Ильяс чуть наклоняет голову, усмешка его мне не нравится и на сердце словно камень сверху.
– Только… пожалуйста, будь осторожен, Илик.
– Ты думаешь, я могу быть другим с ним, Воробушек?
Он говорит, и я понимаю, что он… он знает, что Ник его сын. Знает. Понял.
Он ведь знал о моей беременности. Товий Сергеевич мне сказал.
Он… он искал меня. Только… зачем? Чтобы сказать, что готов помогать, готов участвовать в жизни сына? Или, может, чтобы отнять? У них же не принято, чтобы женщина воспитывала ребенка одна?
Или он на самом деле сказал те слова сгоряча, и хотел извиниться?
Но… я помню Алису в его комнате. Или это все тоже было не правдой? Совпадением? Обманом?
Мне очень трудно сейчас понять, что произошло тогда. И так же трудно понять, что делать сейчас.
И сердце стучит как сумасшедшее.
Потому что он тут, рядом, живой, здоровый, на ногах и зрячий.
А я все тот же Воробушек. Пусть я другая внешне, но внутри все та же. Некрасивая, бедная девочка.
– Ильяс, только не сильно долго, хорошо? Полчасика и хватит. Он еще маленький.
– Я вижу. Крем от загара есть?
– Да,