Пока стоит земля. Вера Маркова
так ли трудно расчеловечиться
По волчьим законам,
По нраву овечьему?
Надо лишь думать шумом, шумом,
Спрессованным, утрамбованным шумом.
Все громче, все ниже по косогорам —
Сверчки в сумерках —
Думаем хором.
А долго ли снова вочеловечиться?
Недолго,
Недолго,
Не дольше вечности.
1964
«Я ненависть нянчила на руках…»
Я ненависть нянчила на руках.
Качала ее,
Пеленала ее…
Кормила
Презренным лицом
И шорохом крови.
А теперь она
Идет на меня, качая улицы,
В ногу, в ногу, в ногу,
И сквозь рупор
В упор:
…ый, ый, ый.
1964
«Серый день остановил время…»
Серый день остановил время.
Он подлинно то, что есть.
Его можно видеть, трогать, съесть.
Он самая прочная дорога
Между «Бог весть»
И другим «Бог весть».
Но откроется глубоководный зрачок,
И срок придет, сужденный и трудный,
И, как трубач, напрягая губы:
Родительница снова родит.
Воительница снова родит.
И станет широко и легко,
Красно, и сине, и черно, и звездно.
Польется из теплых сосцов молоко.
Так было,
Так будет!
Если не поздно.
1967
Бегство
И было слово к Ионе, сыну Амафиину:
«Встань, иди в Ниневию, город великий,
и проповедуй в нем, ибо злодеяния
его дошли до Меня». И встал Иона,
чтобы бежать в Фарсис от лица Господня…
Он опять вернулся ко мне,
Прорицающий, жалящий голос.
Дай другому его, не мне,
Я видна, как ворона в огне
Неба, – мною оно раскололось.
Ни на шаг!
Не хочу, не могу,
Хоть убей, не пойду в Ниневию.
Я гортань свою ненавижу.
На, возьми, подари врагу.
Гонишь? Буду судиться с тобой!
Вот – народом дымится площадь,
Я любого проще и плоше.
Замеси меня вместе с толпой.
Ни на миг!
Не пойду в Ниневию!
Хоть убей, не хочу, не могу.
Там, не видя нависших палиц,
Голос мой будет мной владеть.
Он меня накроет, как сеть.
Убери указующий палец.
Ночью пришел Не-человек
И сказал:
«Ты слышишь течение рек?
Вот – устали руки Мои.
Не Я ли тебя подвигал на подвиг?
На каждом повороте винта
Стояли Ниневии врата,
Но каждой дороги давал Я по две.
Не Я ли тебя сажал на колени,
На отцовские теплые колени
Летнего дня и весеннего дня?
Свет облаков и лучей толкотня.
Но ты заградила глаза и уши.
Вот – устали колени Мои,
Солнца Мои и луны Мои,
И ветер