Безумие толпы. Луиза Пенни
сказал: – Bon, тогда перестань спорить. Прими это как данность.
– Merci. – Потом Жана Ги осенило. – Этим делом займется отдел тяжких преступлений? Это же не убийство. Не наша сфера расследования.
– Non. Я попросил, чтобы расследование было поручено нам. И получил согласие.
Жан Ги начал было спрашивать, почему Гамаш захотел вляпаться в такую грязь, но остановился на полуслове. Он понял.
Если за дело возьмутся сотрудники отдела тяжких преступлений, они точно выяснят, что произошло. И обнаружат, что Бовуар пренебрег своим долгом.
Гамаш хотел защитить его. Но Жан Ги подозревал, что его интерес этим не исчерпывается.
Арман Гамаш хотел узнать побольше об Эбигейл Робинсон. Знание было силой, а ему требовалось как можно больше силы, чтобы оградить от зла внучку и всех, подобных ей. И непохожих на нее.
Жан Ги посмотрел в сторону камина – возле него сидела Хания Дауд, эта выдающаяся женщина. Женщина, которая, рискуя жизнью, столько людей привела в безопасное место. В особенности детей. И при этом потеряла своих.
Он слегка поклонился ей.
Арман, понимая, что происходит в голове у зятя, встал и оттащил стол от угла, освобождая пленника.
– Ты вот ничуть не похож на меня, – сказал он. – Но все же ты мой сын.
Оливье и Габри присоединились к женщинам, и теперь все поднялись, чтобы поздороваться с Арманом и Жаном Ги. Даже Рут.
Обнимая старуху, Жан Ги ощутил птичьи кости под свитером, дырявым от моли, и ему подумалось, что, может быть, безумная старая поэтесса и есть мать Розы.
– Мы тут нахулиганили, patron, – сказал Арман, обращаясь к Оливье и показывая на куски пирога, лежащие на полу. – Можем убрать.
– Не беспокойтесь. Я уберу. У меня есть система утилизации. – Он посмотрел на Рут.
Не поднялась вместе со всеми только гостья в ярком, пурпурном с золотом кафтане и в хиджабе.
– Я хочу представить вас Хании Дауд, – сказала Мирна. – Хания, это наши друзья Арман Гамаш и Жан Ги Бовуар.
Теперь, с близкого расстояния, Жан Ги видел, что на самом деле женщина довольно молода. А выглядела она гораздо старше из-за рубцов на лице и усталых глаз.
Хания Дауд уставилась на них:
– Вы – полиция.
– Да. И соседи, – сказал Арман. – Для меня честь познакомиться с вами, мадам.
Он чуть наклонил голову, но руки не подал, зная, что она отвергнет рукопожатие.
Несколько секунд она смотрела на него, потом произнесла:
– Не люблю полицию.
– Я вас в этом не виню. Я бы тоже не любил полицию, если бы мне, как вам, довелось пройти через такие испытания.
Она улыбнулась ему.
– Я встречала людей, мужчин, похожих на вас. Достойных. Думающих. Наделенных властью. Вы прирожденный лидер, да? – Хания оглядела остальных женщин, и те кивнули. Она подалась вперед и понизила голос, отчего Гамашу пришлось нагнуться, чтобы услышать ее слова. – А еще я знаю, как вы используете свою власть и что вы делаете, чтобы ее удержать. Меня вы не обманете.
– Я