Жуткое. Интегральное исследование тени. Илья Никитин
ающим его международным научно-практическим сообществом.
Уилберовский интегральный подход представляет собой эволюционную биопсихосоциокультурную метамодель – так называемую интегральную AQAL [1]-модель, – которая с успехом применяется к различным дисциплинам человеческой деятельности (в «Журнале интегральной теории и практики», выходившем с 2006 по 2014 г., опубликованы статьи, применяющие эту модель к более чем 50 различным дисциплинам – таким, как экономика и экология, религиоведение и духовность, медицина и здравоохранение, юриспруденция и искусства, бизнес и обществоведение и т. д. [2]). И всё же исторически сложилось, что магистральным направлением приложения интегрального подхода всегда был и остаётся конгломерат дисциплин, посвящённых исследованию человеческой психики: психология, психотерапия, психиатрия и психопатология.
Это неслучайно, ведь Уилберу можно поставить в заслугу развитие философии психологии, психотерапии и духовности. Такая «метафилософия» направлена на то, чтобы объединить разрозненные и чуждые друг другу подходы в едином непротиворечивом синтезе. Уже первая его книга «Спектр сознания» (The Spectrum of Consciousness, 1977) предложила интеграцию некоторых ведущих школ психологии и психотерапии в рамках многоэтажной модели сознания. Базовая идея проста: наше сознание состоит из нескольких слоёв; каждый из этих слоёв имеет своё уникальное содержание и свой тип дисфункции; а разнообразные существующие школы западной и восточной психологии просто направлены на конкретные слои – отдельные полоски целостного спектра сознания. Вот почему разные школы психологии не исключают друг друга в конкуренции за истинность, а попросту занимаются разными реальными территориями человеческого бытия.
В «Спектре сознания» Уилбер, опираясь на идеи Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга, а также ряда других авторов, выделил уровень персоны («маски») – тени, так что проблематика феномена тени сопровождает уилберовский подход с самых его истоков. Что же такое «тень»? Тень напрямую связана с бессознательными проявлениями, даже можно сказать – с самим фактом существования бессознательного. В начале карьеры «врачевателя нервов» Фрейд поехал на стажировку в Нанси (Франция) в психоневрологическую школу Ипполита Бернхейма. На бернхеймовских сеансах гипноза Фрейда необычайно впечатлило обстоятельство, что человек под воздействием постгипнотического внушения со стороны гипнотизёра может совершать действия (например, раскрыть зонтик над головой посреди аудитории), исходя на самом деле из неосознаваемых им причин. Не сознавая, какое ему сделали внушение, такой индивид в объяснение своих действий предлагает, казалось бы, убедительную рационализацию («хотел проверить, работает ли зонтик»), в которую легко было бы уверовать, если бы наблюдатели не знали всей подоплёки [3]. Не прикрываем ли мы подобными «правдоподобными» рационализациями глубинные бессознательные мотивы большинства своих действий?
Тень, собственно, и есть всё то, что нам принадлежит в виде наших личных качеств, чувств, установок, что мы не признаём своим и отчуждаем в бессознательное. Если в раннем детстве нам запрещалось выражать психическую энергию злости и агрессии, таковая нами бессознательно вытесняется, зачастую проецируясь на других людей, и в итоге мы оказываемся в ситуации, когда сами лишены сил и необычайно кротки, но окружены злобными, агрессивными людьми и миром в целом. Эта вытесненная злоба как раз и служит примером теневого материала, воссоединению с психической энергией которого посвящена психодинамически ориентированная психотерапия.
Каким образом происходит возвращение себе вытесненного теневого материала? Уилбер берёт в качестве образца цели терапии знаменитую максиму Фрейда: «Где было ид, должно стать эго», – и указывает, что введение понятий «ид» и «эго» в англоязычные переводы фрейдовских работ, сделанное Джеймсом Стрейчи ради большего наукообразия, породило большое искажение и увело от ясного понимания Фрейдова высказывания. В действительности, как указывает Уилбер, Фрейд был «блестящим феноменологом», равно как и гениальным мастером слова, так что его оригинальное высказывание звучало следующим образом: «Где было Оно, должно стать Я».
И эта фраза лингвистически не случайна, ведь, поясняет Уилбер, в процессе вытеснения психической энергии, те качества нашего самосознания, которые были даны нам в первом лице (моему «я»), перестают восприниматься в качестве своих («моих») и вначале выталкиваются в межсубъективное поле (в Другого, участвующего с нами в беседе, – то есть во второе лицо, или «ты»), а затем кристаллизуются в опыте индивида в виде отчуждённых фигур, симптомов, а часто – и «мира вообще» (как в случае с тотальными обобщениями «все мужики…» или даже двойственно-гностическим восприятием бытия как такового). Образуется отчуждённый «чужой», который представлен в третьем лице, – и этот чужой обозначается местоимениями третьего лица «оно» (равно как «он», «она», «они», «это», «эти»).
Соответственно, цель психотерапевтического процесса – обращение вспять этого кажущегося выброса вовне своей собственной психической энергии; присвоение обратно своих
AQAL (читается: [а́квал]) – акроним, расшифровывающийся в своей короткой версии как
Именно с описания этой ситуации начинается 7-я глава «Интеграция тени» (