Принцип нечётности тапка. Александр Котляр
из-под люльки и пошли в Комнату Смеха – так Шелег называл спальню Заждана и Забавы.
Заждан лежал на животе и звучно храпел.
– Вот он, правый, – сказал Творог, показывая усом на тапок. – Правый тапок отличается от левого тем, что, когда его надевают на левую ногу, жмут пальцы правой ноги.
– Думаю, что, левой, всё-таки, – поправил Таракана Мыш. – И вообще, ты об этом знать не можешь, у тебя пальцев нет.
– Пальцев нет, но есть умение приходить к неожиданно верным заключениям. Ты лицо Заждана, или что там у него по утрам, видел? Он часто тапки путает, поэтому до обеда перекошенным бродит. Вот он кстати – правый. Видишь, какой под ним жирный кусище натоптан?
– Не мог рядом поставить, засунул под левый, теперь вытаскивай его, напрягайся, – недовольно причитал Мыш.
– Он как диван видит, сразу, как подкошенный, падает. Тапки уже потом с него сваливаются, – пояснил Творог.
– Какая мне разница, что с него сваливается? Разорвал бы, если бы был размером ну хотя бы с мелкую рысь, – злобно проворчал Мыш, кося глазом на Заждана. Он оттащил тапок на середину комнаты, и обессиленный упал на ковёр лапами вверх.
– Оттащить – это лишь полдела, надо ещё перевернуть, – сказал Творог.
– Сами мы этого сделать не сможем, надо Шелега звать, – ответил Мыш.
Они вышли из Комнаты Смеха, снова забрались под люльку и стали ждать, пока кот закончит рассказ.
– И тогда жизнь, заклаустрофобированная пространством малогабаритной квартиры, превращается в фантасмагорическую рутину, с зачастую несчастливым концом, – вещал тот, распушившись подшёрстком и выгнув спину. – А ревность, ревность, Малыш, это болезнь, страшная болезнь, она убивает чувства, а иногда и не только их. Вот Мавр, темпераментный южный мужчина средних лет, ведомый не лучшим в себе, преднамеренно прекратил поступление кислорода в организм, любящий его жены. Я тебе рассказывал, что и рыбам, и млекопитающим кислород жизненно необходим. Поэтому, прекратив доступ в организм живительного газа, он стал невольной причиной остановки в женщине процессов жизнедеятельности. Если бы я родился Мавром, то повёл бы себя по отношению к ней, как толерантный индивидуум склонный к компромиссам. Я надеюсь, что ты, Малыш, мне веришь?
– Верю, верю, – шептала Забава и гладила кота.
– Шелег, Шелег, – громогласно пищал Творог из-под люльки.
Но Шелег его не слышал. Кот не умел слушать и говорить одновременно.
– Это может продолжаться часами, надо отвлечь его болью, – Мыш залез на поручень детской кроватки, и изуродованным жизнью прикусом впился Коту в кончик хвоста, до хруста сжав челюсти. У Творога зачесался хитин, он съежился от чужой боли.
Но Кот не почувствовал укуса, он искрил истинами: «Среднестатистическая особь предпочитает оставаться в континууме привычной концептуальной модели. Только психически нестабильные гуманоиды с лёгкостью меняют представления о структуре пространства и времени. Причём, меняют не только свои представления, но и наши. Ну чем, скажите на милость, их не устраивала ньютоновская механика?