И Двери откроются. Елена Матеуш
давала укрытие.
*****
Когда после ухода Полы Марина осталась одна, то взяла оставленную ей книгу и просто листала страницы с непонятной вязью и рисунками рядом. Какие-то изображения она узнавала, и слова, обозначающие их, легко всплывали в голове: солнце, облако, дерево. Другие озадачивали и заставляли гадать – что это.
Знакомые действия успокаивали и Марина не вспоминала о ночном наблюдателе. Досмотрев книгу до конца, она погасила лампу и легла спать. Завывание ветра и стук веток за окном теперь её не пугали, а делали келью островком уюта и безопасности. Но вдруг ей показалось, что к уже привычным звукам снежной бури добавились новые: царапание и поскуливание.
Марина посмотрела в сторону окна, но светящихся глаз зверя не увидела. Никто не заглядывал в комнату с качающегося дерева. Но жалобные звуки стали громче. Их невозможно было уже принять за вой ветра. Марина не выдержала, встала и подошла к окну. В клубах метели она не сразу разглядела тёмную тень на снегу. Сидящий зверь не выглядел таким уж большим – как собака средних размеров. Силуэт заметно дрожал, издавал звуки, похожие на детский плач, и Марине стало его жалко. Зелёные огоньки глаз смотрели прямо ей в душу. Она на миг словно сама стала этим дрожащим на ветру силуэтом. Ледяной ветер трепал шерсть и забивал ледяные крупинки прямо к коже, больно колол нос и не давал дышать.
Марина не могла бы сказать как, но она ясно поняла, что животное ещё детёныш, которое привело под её окно детское любопытство. А сейчас ему холодно, больно и страшно. Не давая себе возможности передумать, Марина быстро подошла к двери, уверенная что там, снаружи, вдоль стены скользит знакомый силуэт.
У двери она всё же остановилась, поддавшись сомнениям: не делает ли она глупость? С улицы раздался особенно жалобный всхлип и Марина не выдержала – приоткрыла дверь и в неё тут же просочилось дрожащее животное. Оно встряхнулось, разбрызгивая холодные капли растаявшего снега. Точно как бабушкин пёс в Маринкином детстве.
Марина стояла в растерянности, понимая,что совершила глупость и не зная, что делать дальше. Животное, не теряя времени, подбежало, потёрлось о ноги, замочив ей подол, и стало тыкаться головой в руку. Пальцы Марины, не слушая голову, сами зарылись в длинную шерсть. Она оказалась неожиданно шелковистой и нежной, невыразимо приятной на ощупь.
– Что же с тобой делать? – растерянно спросила сама себя Марина.
Животное, ловя её взгляд, завертело лохматым задом с коротким пушистым хвостом. Выглядело это забавно, так что Марина не сдержала улыбки.
– Я тут сама на птичьих правах, рискую вылететь в любой момент. Может здесь, как в отелях, держать в номере питомца запрещают. И меня накажут из-за тебя.
Животина вздохнула, подошла к Марине поближе и подсунула голову ей под руку, словно выпрашивая ласку. Гладить влажную шелковистую шерсть было занятно и почему-то успокаивало. Словно кто-то шептал на ухо: “Всё будет хорошо!”
– Ладно, забирайся под кровать, чтобы тебя не сразу заметили,