Меня зовут Зойла. Чики Фабрегат
придумывать оправдания, достаточно избавиться от того, кто подглядывает за мной. И честно говоря, последнее, о чём я сейчас беспокоюсь, – это большие заострённые уши.
Лиам начинает успокаивать меня, как сегодня утром по дороге из школы домой. «Спокойно, Зойла, спокойно. Мы закроем эту дверь». И хотя на этом трудно сфокусироваться, у меня возникает ощущение, что они вдвоём толкаются по разные стороны невидимых ворот, борясь за то, что до сегодняшнего дня принадлежало только мне. Как только я закрываю глаза, передо мной возникает образ Лиама, привалившегося плечом к деревянной двери. Я делаю глубокий вдох и всеми силами желаю оказаться рядом с ним. Как в мультфильме, который я могу менять по своему желанию, моё изображение оказывается рядом с его. Я упираюсь плечом в дерево и концентрируюсь на прилагаемом усилии. Плоть сминается, но я продолжаю давить. Больно. Дыхание Лиама тёплое, спокойное. Намного спокойнее, чем моё. Я делаю вдох, и с последним рывком нам наконец удаётся закрыться. Странно чувствовать присутствие брата в своей голове, когда я только что вроде бы оградила себя от вторжения других наблюдателей. Когда я открываю глаза, передо мной стоит Герб. Лиам обнял меня за плечи и притянул к себе, как будто пытаясь защитить. Я поднимаю на него глаза, и он улыбается мне. Я бы даже сказала, что он доволен. А потом его лицо становится размытым, до меня доносится приглушённый голос бабули, и свет меркнет.
Глава 3
Мы не эльфы
Я открываю глаза, и обеспокоенные лица вокруг пугают меня. Лиам больше не улыбается. Те же рыжие волосы обрамляют бледное лицо, те же бездонные голубые глаза, которые я так хорошо знаю, но я никогда не видела у него такого выражения лица. Бабушка тоже очень серьёзная, хотя они оба стараются делать вид, что всё в порядке. Я оглядываюсь, но Герба нигде нет.
– Он ушёл, – говорит бабушка как будто в ответ на мои мысли. А потом она уходит, отчасти рассерженная.
Я лежу на диване, рассматриваю занавески и слушаю потрескивание огня в камине. Я несколько раз моргаю, прежде чем перевести взгляд куда-то в сторону, но голова болит слишком сильно. Я пытаюсь сесть, но брат щекочет меня и не даёт встать.
– Как ты нас напугала.
Лиам так очевидно себя ведёт, когда волнуется. Он пытается улыбнуться, хотя я вижу, что это даётся ему с трудом. Он убирает прядь волос с моего лба и вместе с тем гладит меня, как это делал папа, когда я была маленькой и болела. Моя голова сейчас взорвётся. Чистая, пустая голова. Лиам, должно быть, вышел из моего сознания, пока я была в обмороке. Это напоминает мне о домах, которые мы оставили, пустых, но полных воспоминаний, хотя мне не хватает пыли в углу, забытого листка бумаги или тех отметок, которые папа делал на стенах, чтобы наблюдать, как мы растём. Что, если так будет всегда? Что, если он никогда не вернётся, чтобы утешить меня в худшие моменты?
– Отдыхай, – говорит Лиам, – поговорим позже.
И я хочу спросить, почему он сказал это вслух, ведь в комнате больше никого нет, но у меня нет сил. Я закрываю глаза и погружаюсь в сон.
Не знаю, сколько я проспала, но я просыпаюсь