Возвращение блудного сына. Александр Омельянюк
следов собачей трапезы он пока не обнаружил.
Отчитав псину, он невольно пошёл дальше, и тут увидел в дальнем углу двора, лежащую на газоне, такую же гладкошёрстную чёрную сучку, общипывающую свой деликатес. Подойдя ближе, Платон обратил собачье внимание на себя. Мать-кормилица, совершенно без тени смущения, и, как показалось Платону, даже с довольной улыбочкой на морде, не боясь, посмотрела на него, продолжая разделывать свою добычу.
Ну, что ж с тобой поделаешь! Тебе ведь тоже надо! Такова жизнь! – успокоил себя человек – в конце-то концов, голуби сами виноваты в этом…, или Надька?! – вдруг осенило его.
С тех пор, при появлении малейшей опасности, голуби моментально все разом взлетали, и на карнизах и крышах выжидали ухода своих смертельных врагов. А те иногда даже специально выслеживали птиц, тайком наблюдая за ними из своего укрытия.
Но такую ситуацию очень чётко просчитали, очень часто голубями обижаемые, и с виду простые, знаменитые для Платона московские воробьи.
И однажды он стал свидетелем того, как воробьи просто развели голубей на шухер.
В очередной раз, безуспешно пытаясь пролезть к зёрнам через многочисленные, трущиеся перьями друг о друга, голубиные тушки, один из них – видимо самый бывалый – как-то уж очень быстро сориентировался, и резко влетел, будто бы из-за опасности. Его примеру сначала последовали лишь отдельные из сородичей, да пара дурных, опущенных стаей голубей, пытавшихся наклеваться на отшибе. Однако пока номер не прошёл.
Но буквально через пару минут разом резко взлетевшие, теперь уже все воробьи, моментально подняли и всю глубинную стаю. От испуга, те рванули аж на крыши ближайших домов.
Воробьи же, всей стаей красиво совершив большой вираж, опустились на освободившееся место под окном, и вдоволь наклевались долгожданных льняных зёрен.
Наблюдая за находчивыми воробьями, Платон поначалу даже подумал, что один из них, по жадности, подавился зерном. Он встал на задние лапки, выпрямился, и мелко трясся, словно задыхаясь. Другой же воробей пытался клювом не то вытащить зерно, не то его, относительно большое, получше развернуть в воробьином зеве. Рядом стоял ещё один воробей, тоже пытавшийся хоть чем-то помочь бедняге.
Не в силах помочь несчастным птахам, Платон с интересом наблюдал, чем же всё это закончится. Вскоре картина повторилась и рядом, с другим воробьём, потом с третьим.
Присмотревшись, Платон обратил внимание, что раскрывающие клювы воробьи все одинаковы по размерам и раскраске и отличаются от остальных.
А когда он увидел, как один воробей пытается засунуть зёрнышко в широко открытый клюв другого, чуть ли не с головой залезая туда, а тот, моментально проглотив пищу, снова слишком широко открывает клюв, забавно дрожа при этом, то сразу всё понял.
Это воробьиные родители так начали кормить своих вылетевших из гнезда переросших детёнышей!
Надо же! Какие воробьи оказывается умные?