Танец по шипам роз. Виктория Лайонесс
Внутри все переворачивается от осознания того, что я не могу ей ничем помочь. Я бессильна. И это бессилие убивает меня.
– Отдыхай, мама, – поднимаюсь со стула и целую ее в лоб. – Я приду завтра, – беру сумку с пальто и иду к двери.
– Роза… – окликает меня, и я поворачиваюсь к ней. – Спасибо за то, что всегда была рядом, доченька. Я люблю тебя. Передай своей сестре и моему внуку, что я тоже их очень люблю, – ее слова звучат словно прощание, и мои глаза наливаются слезами.
– Я передам, мам. Мы тебя тоже очень сильно любим, – произношу дрогнувшим голосом и спешу выйти из палаты, чтобы только она не видела, как я изливаю свою боль, закрыв рот рукой.
– Мисс Самерс, – за моей спиной звучит голос маминого доктора и оборачиваюсь, быстро смахнув слезы с глаз.
– Слушаю вас, доктор Мендас?
– Вашей матери становится все хуже, – произносит то, что я и так знаю. – Мне жаль вам это говорить, но вам нужно готовиться.
– Сколько ей осталось?
– Трудно сказать. Возможно, неделя, а может, и несколько дней.
– Спасибо, доктор Мендас. Вы хорошо заботитесь о ней.
– Это наша работа, мисс Самерс. Всего вам доброго, – улыбается теплой улыбкой и уходит дальше по коридору.
Поворачиваю голову, взглянув на дверь, за которой уже не один месяц моя мама борется за жизнь из-за прогрессирующего рака молочной железы и впервые ощущаю такой непомерный страх. Насколько может быть непредсказуема наша жизнь. Ты можешь жить и радоваться, не зная, что завтра все может закончиться.
Маму скосило очень быстро. Не прошло и полугода, как мы узнали о ее болезни. Еще семь месяцев назад мы строили с ней планы, как обновим ремонт в студии нашей школы танцев, где теперь я уже в одиночестве преподаю уроки испанских танцев. За долгих десять лет паркет изрядно поизносился, и хотелось, чтобы в помещении стало больше зеркал. Мы о стольком мечтали и хотели воплотить в жизнь, но в один момент все ушло на задний план.
Поднимаю голову к потолку и закрываю глаза, сделав глубокий судорожный вдох. Выдыхаю и следую к выходу из клинического центра. Оказываюсь на улице и сильнее кутаюсь в пальто. Уже совсем стемнело, и прохожие спешат по своим делам, как всегда не замечая ничего вокруг. Нью-Йорк снова осыпает мокрым снегом, который тает, едва коснувшись земли. Тело бьет дрожь. За последние дни сильно похолодало, и это очень усложняет дорогу из разных частей города.
Вижу приближающуюся желтую машину такси и машу рукой. Водитель останавливается, и я быстро сажусь в теплый салон.
– Куда, мисс?
– На восемнадцатую авеню, пожалуйста.
– Хорошо, – водитель нажимает кнопку счетчика, и я автоматически начинаю прокручивать в голове наши скудные остатки денег.
Все наши сбережения ушли на мамино лечение, которое ни к чему не привело. Последние деньги я отдала за аренду студии, и, по сути, у нас осталось с сестрой совсем немного. В следующую субботу мое очередное выступление, и я надеюсь только на него. В последний раз удалось неплохо заработать, и это единственное,