Полное собрание сочинений. Юлий Гарбузов

      Закурив последнюю папиросу из своего запаса, дед Гордей смял пустую пачку, положил на камень и поджег. Он всегда сжигал отбросы, которые могли гореть. Не любил старик оставлять после себя мусор. Перекинув удочки, дед полез было снова в карман за папиросами, да вспомнил, что там пусто, как у нищего в кошельке.

      – У кого часы ёсць? Скольки врэмя там?

      – Без пяти два уже, – отозвался пенсионер Фомич.

      – Ох, янатить твою в кочерыгу! – мягко ругнулся дед. – Бабка-то моя тольки посля четырех прийдёть, а курить – ничегошеньки.

      Дед явно рассчитывал на то, что кто-нибудь из рыбаков проявит сочувствие и угостит папиросой, сигаретой или щепотью махорки, но все безучастно молчали. Дед бесцельно порылся в вещмешке, а потом принялся гладить Рушая, изнемогавшего от жары. Пес, высунув язык, часто дышал и сочувственно смотрел на своего хозяина, но помочь ничем не мог. Наконец дед не выдержал.

      – Фомич, а Фомич?

      Фомич хитро ухмыльнулся.

      – Чего тебе, дед Гордей?

      – Сигареткой не угостишь, а?

      Рыбаки, перемигиваясь, с интересом наблюдали за собеседниками.

      – Угостить-то можно, но что я взамен получу?

      – Да чё с меня взять-то? Весь наружи – гол, как сокол. А Бог вялить пополам дялить.

      – Ну, хоть расскажи что-нибудь.

      – Сперва угости, тогда и расскажу что, можеть, любопытное.

      Фомич достал пачку «Памира», вынул сигарету и протянул деду. Тот тут же ловким движением положил ее за ухо и снова протянул руку.

      – Никогда татары не живуть без пары. Дай-ка до пары.

      – Так мы ж, дед, не татары.

      – А мы-ить – не хуже. И не лучше, к тому же.

      Вторую сигарету дед проворно сунул за другое ухо и снова обратился к Фомичу:

      – Бог, мил-человек, любить троицу!

      – Ну и нахал же ты, дед! – смеясь, сказал Фомич, угощая деда третьей сигаретой.

      Но дед и на этом не остановился.

      – А четвертая-ть Богородица, – сказал он, намереваясь выдурить у Фомича еще одну.

      – Имей совесть, дед! Половину всего, что у меня было, выклянчил. Хватит. Давай, рассказывай.

      – Ну, будь, по-твоему. Расскажу, как Господь Бог мир створы?л. Годится?

      – Валяй, дед, – подзадорил его работяга дядя Лёша. А ребятня, оставив удочки, поспешно обсела рассказчика и затихла в ожидании.

      Дед размял сигарету, дважды погладил вдоль тремя пальцами, сдавил с одного конца, потом с другого, чиркнул спичкой и прикурил. С наслаждением затянулся, затем еще раз и, окинув слушателей взглядом, с важным видом начал повествование.

      – Ну, так вот. Раньше, когда ишшо ничего не было, были тольки Частивый дух да Нечастивый. И носилси Частивый над водою, а Нечастивый – за ним.

      – Как же это? Вода ж, выходит, была? А ты говоришь, ничего не было, – перебил деда Фомич.

      Пыхнув сигаретой, дед отмахнулся от дотошного пенсионера.

      – Стало быть, воду Частивый ишшо раньше створыл! Но да не в этом дело. Носились яны, значить, носились, и надоело им носиться. Вот и говорыть Частивый:

      – Слушай,