Гнев Стикса. Владимир Владимирович Мельников
пальцев.
– Давай, солью тебе, – Марьяна открыла бутыль. – Брюки тоже скинь. Там пыли еще больше, чем в куртке. Кстати, новые носки в боковом кармане рюкзака.
– Ух ты, какая предусмотрительная.
– И трусы и футболка для тебя там тоже есть.
***
Они лежали на большом синем покрывале, центр и углы которого украшали ромашки. Марьяна положила голову на живот Умника и выводила пальцем узоры на его груди.
– Красиво. На покрывале ромашки и вокруг также их много растет.
– Это тройник. Я его давно нашла.
– Часто сюда приходишь?
– Не очень. Но если иду, то часок люблю посидеть. Нравится контрастная линия между зеленью и чернотой. И полная тишина. А что обозначают твои татуировки?
– Какие?
– Все. Расскажи мне. Я о таких, как у тебя, только слышала. Сама никогда не хотела, а подружки накалывали. Кто из озорства, кто-то родителей дразнил или перед друзьями выпендривался.
– С какой начинать?
– Со спины. Такой храм красивый! Как картина художника.
– Так и набивал настоящий художник. На воле хорошо кистью владел, а на зоне иголочкой.
– И за что же такой мастер срок свой получил?
– За кисть и краски. На иконы старинные наносил сверху пейзажи и портретики, а люди их за кордон переправляли со справкой о том, что это любительская «мазня» культурной и исторической ценности не представляют. А храм означает, что я отбывал реальный срок на зоне. Дополнительные две колокольни, это еще два срока. Если посчитать все окна, то можно понять, сколько отсидел.
Марьяна сделала попытку подняться, но Умник удержал ее голову на животе: – Сразу бросилась считать? Там одиннадцать окон. Три, четыре и опять четыре.
– А вот этот злой клоун?
– Вообще-то, это Арлекин. И, да, он злой. Мошенник. «Кинул» я тогда несколько жадных «цеховиков», но государство обиделось не из-за них, а из-за директора государственного конезавода. Дела по «цеховикам» уже «довеском» к тому делу пошли.
– А вот эта звездочка?
– Видишь, она с хвостом?
– Комета?
– Падающая звезда. Знак удачливого. Если бы куполов и окон было больше, я бы ее не накалывал.
– А этот милый котик в цилиндре и с бабочкой на шее?
– Для понимающих людей, кот – это коренной обитатель тюрьмы.
– Ясно. А звезда? Раз, два, три… восьмиконечная!
– В определенных кругах пользовался авторитетом.
– Знаешь, а сейчас я бы наколола себе что-то красивое. Это в старом мире у женщин кожа если обвисла, то бабочка с груди на живот перебиралась. Тут это не грозит.
– Конечно не грозит. Улей считает это травмой и достаточно быстро стирает. Мои картинки были до попадания сюда и, так сказать, входили в стартовый комплект иммунного.
– Я с тобой тоже хотела о травме поговорить. Это моя беда и печаль. И маленькая тайна.
Девушка развернулась и села спиной к Умнику.
– Я в Улье давно. Попала