Вниз по волшебной реке. Эдуард Успенский
проболтаешься!
– Теперь говори! – приказал писарь зеркалу.
– Так вот, – говорит парень, – царь наш собирается нас покинуть. Устал, говорит. Надоело, говорит, царствовать. В деревню хочет уехать.
– Как же так?! – встрепенулся писарь. – А я?
Он упал перед царём на колени:
– Не губи, царь-батюшка! Какое же это царство без царя! Чьи же я мысли буду записывать?
– Что же, без меня и мыслей не будет? – удивился Макар.
– Какие же это мысли, – закричал Чумичка, – если они не царские?!
– Ничего, ничего! Всё хорошо будет. Тут и бояре есть, и Василиса Премудрая, – успокоил его Макар. – А моё слово твёрдое – уеду я. К бабушке. Загорать буду, как все люди. Сено косить. Лещей стану ловить на удочку. Вопросы есть?
– Есть! Есть! – закричал боярин Морозов. – А ловить-то на что будешь?
– Как – на что? На червяка!
– Прошу слова! Прошу слова! – потребовал Морозов. Он выбрался вперёд и заговорил: – Уважаемые бояре! Лещ – он рыба хитрая. Он на червяка не пойдёт. Его на манную кашу брать надобно!
И они завели долгий рыболовный разговор.
Глава 4. Писарь Чумичка
В это время в избушке у Бабы Яги блюдечко вдруг помутнело и ничего не стало видно.
– Это почему? – спросил Митя.
– Змей Горыныч на охоту вылетел, – ответила Баба Яга. – Он теперь весь воздух взбаламутит. До вечера ничего не увидишь. Чтоб ему провалиться, замечательному! Чтоб у него всё полопалось, у самого красивого!
– Сколько он народу поел – страсть! – добавила Кикимора. – Ох, не нравится он мне, наш хорошенький.
– А почему же вы его замечательным называете? И хорошеньким? – удивился Митя.
– А потому, что его ругать нельзя, – объяснила Баба Яга. – Кто его ругать станет, того он съест.
– И тебя съест, бабушка?
– Меня-то не съест, – ответила старуха. – Подавится. Но неприятностей не оберёшься!
– Бабушка, а ваш царь Макар хороший? – спросил Митя.
– Да ничего, хозяйственный, справедливый. И с Василисой Премудрой советуется.
– Ну, а она какая, Василиса Премудрая?
– Спросил тоже! Да она же моя племянница! Она столько вещей придумала – не сосчитать! И сапоги-скороходы! И яблочко – по блюдечку! И ковёр-самолёт!
– Ей Домовой помогает, – вставила Кикимора, – помощник ейный.
– Знаешь что, бабушка, а мне у тебя нравится, – сказал Митя Бабе Яге. – Можно, я у тебя здесь поживу немного?
– Живи хоть всё лето! – отвечала Баба Яга. – Только не лезь куда не надо, вот и всё.
Незаметно наступил вечер, и блюдечко снова прояснилось. Митя наклонился и стал смотреть. И снова он увидел царский дворец. Позади дворца стояла баня. А из бани шёл пар.
Царь Макар, весь в мыльной пене, сидел на лавке, а прислужник Гаврила хлестал его веником.
– Подбавь парку! Подбавь парку-то! – кричало его величество, выплёскивая пену. – Будто не царя моешь! Веничком меня, веничком любезного! У-у-ух!
Потом царь задумался:
– Эй, Гаврила, как ты считаешь,