Махинации самозванца. Илья Романов
торопливо протараторил мужик, чем ввёл меня ненадолго в когнитивный диссонанс.
– А Коим тогда за что отвечает? – поспешил я пресечь словоблудие мужика.
– Коим тоже на хозяйстве, – замялся лысеющий. – Он больше по снабжению, а я, ваша милость, на всё горазд. Кухня на мне, стол на мне, обслуга на мне. Вы только скажите, что вам не нравится! Я их быстро вожжами отучу. У меня не забалуют!
Ну, всё понятно. Вместо Коима вызвали этого лысеющего хорька. Взгляд его мне не нравится. Какой-то бегающий взгляд. Глазки маленькие, чуть заплывшие жиром. Сам он не то чтобы жирный, но заплывший жирком. Мне даже отчасти смешно смотреть на него. Хелрик пытается раздувать щеки. Пытается быть одновременно и важным, и раболепным.
Всё понятно. Власть сменилась, и самые ушлые пытаются занять место потеплее, оклеветать и сместить бывших фаворитов. Не удивлюсь, если этот подобострастный «пухлик» сейчас мне начнёт петь песни о том, как Коим плохо ведёт дела, да и вообще будет набиваться в друзья.
– А уж ваш батюшка как меня ценил… – словно отвечая на мои мысли, завёлся пухлик. – Он мне не раз говорил: один ты у меня, Хелрик… знаешь, чего я хочу… Ваша милость, мечтаю…
– Ты подожди с мечтами! – рявкнул я на мужика.
Всё с ним понятно. Карьерист. В общем, такая сволочь, что при случае легко переметнётся на другую сторону. Чем-то он мне напоминал хохла прапорщика, стелющегося перед начальством. Глазками так и пучит от усердия, куцыми усиками над верхней губой шевелит, сам стоит чуть ли не навытяжку. В другое время я послал бы подобного типа куда подальше. Не выношу подхалимов. Но сейчас у меня не та ситуация. Надо работать с теми, кто есть. Карьерист – это не только потенциальный предатель, но временами такая полезная сволочь, что их тоже надо ценить. Конечно, если ты сам начальник, а не его соперник. Впрочем, за карьеристами и пригляд постоянный нужен. Плюсы их исполнительности перекрывают минус их ненадёжности.
– Читать умеешь?! – рявкнул я на замершего Хелрика.
– Да, ваша милость… – промямлил он и попытался что-то продолжить, но я его прервал.
– Что ещё умеешь?
– Да я… Ваша милость! Всё могу! – начал распушать перья Хелрик, но заткнулся от моих слов.
– Ну да! Конечно! Могу копать, могу не копать, – сгоряча сказал я по-русски, но быстро взял над собой контроль и продолжил на местном языке: – Повернись-ка, дай на тебя посмотреть получше…
Я не знаю, что там творилось в мозгу у лысеющего, но он с некой опаской стал кружить вокруг своей оси. Уж не счёл ли этот блудодей, что мне больше мужские зады импонируют. Вон как испуганно на меня смотрит и, видимо, вспоминает, что я его племянницу выгнал за дверь.
– Достаточно! Сядь… Мне что?! Два раза повторять?! Сядь, я сказал! Вот так! Сиди! Понимаешь?! Какая тебе честь оказана?! Сидишь рядом с бароном! Сиди, я сказал! – рычал я на мужика, у которого все шаблоны общения со знатью пошли вразнос. Он всё порывался встать, но мялся под моим слегка озверевшим взглядом.
– Так. О чём это я, – мыслил я вслух. – Читать умеешь.