За горизонтом событий. Алексей Брусницын
название стенокардии – «грудная жаба». Жаба натурально душила, давила на сердце. Есть люди, которым кажется, что у которых в животе живёт змея. А у него вот в груди жаба. И если разобраться ничего ужасного в этом ощущении не было. Было просто противно. И, наверное, можно к этому привыкнуть, к этой жабе в груди и жить с ней постоянно… Но зачем?
Что поделать, с этим животным составляющим человеческого организма? Как от него избавиться?
Так писать о нём! Понял он, отхлебнув ещё конька. Тем самым анализировать и прорабатывать. Познавать себя, становиться мудрее и не страдать по пустякам. Противник психологии, которую считал чуть ли не псевдонаукой, Невструев всё-таки признавал положительное воздействие на психику проработки душевных травм. А лучший способ проработать ситуацию – это написать о ней. Как бы это ни было больно, как бы это ни было страшно, как сторонний наблюдатель описать и пережить эту гадость. Кроме того, неизбежная теперь сублимация обострит творческие способности. И вот тогда и получится такая книга, что все охренеют…
Он снова потянулся к бутылке.
Мысли стали скакать, как бешеные. Думать теперь хотелось о самоубийстве.
Сколько он видел этих трупов… Они такие беспомощные…
Какой вообще смысл жить, если всё равно умрёшь в тоскливом ужасе?
Какой смысл лечить людей, если они всё равно не выживут? Любой рак закончится смертью, любая шизофрения – деменцией. Врачи только растягивают как садисты эти муки.
Страдания по мере приближения к смерти только увеличиваются… Ничего. Ничего хорошего его уже не ждёт…
Тут в дверь позвонили. За ней обнаружились два полицейских офицера.
Глава 4.
Полицию вызвали соседи, разбуженные посреди ночи криками и звоном бьющегося стекла в квартире Невструевых.
Офицерам открыл явно нетрезвый хозяин и на требование позвать жену заявил, что она уже спит. Это сильно увеличило интерес стражей порядка к происходящему. Они вежливо, как вампиры, попросили разрешения войти. Александр хотел было потребовать подтверждения их полномочий, но, поскольку разговор происходил на иврите, передумал, ибо ему просто-на-просто не хватило бы на это слов, и гостеприимно распахнул дверь. Получилось немного с грохотом.
Проникнув в квартиру, полицейские немедленно изъявили следующее
желание лицезреть всех, кто кроме Александра находится сейчас в квартире. Невструев понял, что его иврита явно недостаточно для объяснений с представителями власти и заговорил по-английски:
– Did you understand, what I sad? I just told you, that… Чёрт! There are only two of us: me and my wife. And she is sleeping now, and I would like to… как его? to connect her. Not connect… to join her.[1]
– Sir, we must check your wife. If you will try to prevent it, we can use physical power,[2]– на еще более примитивном английском, чем у Александра, но очень уверенно заявил старший, судя по количеству лычек на погонах, коп.
На шум из спальни вышла Анна и полюбопытствовала на чистом иврите, что здесь происходит. Полицейские немедленно заинтересовались её повязкой со свежими пятнами проступившей крови, причём настолько,