Самые странные в мире: Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели. Джозеф Хенрик
цифрами 1, 2 и 3 (см. врезку на рис. 1.3). Отвечая вслух, каждый человек должен был решить, какой из трех пронумерованных отрезков ближе всего по длине к исходному отрезку. В оговоренных заранее случаях все подставные участники давали одинаковый неверный ответ до того, как ответит реальный участник. Сама по себе задача была простой: поодиночке участники находили правильный ответ в 98 % случаев. Таким образом, вопрос сводился к тому, насколько люди склонны отвергать свои собственные суждения, чтобы высказать мнение, совпадающее с мнением других.
Ответ зависит от того, где они выросли. Люди Запада все же подстраиваются под других, и это удивило Аша. Только около четверти участников его эксперимента никогда не поддавались влиянию других членов группы. Тем не менее люди Запада склонны подстраиваться меньше, чем все другие изученные популяции. Высота столбцов на рис. 1.3 соответствует величине эффекта конформности для выборок студентов из 10 разных стран. Тенденция подстраиваться под других возрастает в три раза по мере того, как мы движемся от обществ Запада на одном краю диапазона к жителям Зимбабве на другом{55}.
Дальнейший анализ результатов этих экспериментов выявил две интересные закономерности. Во-первых, менее индивидуалистические общества в большей степени склонны проявлять конформность (это следует из сопоставления данных, представленных на рис. 1.2 и 1.3). Во-вторых, за полвека, прошедших со времени первых опытов Аша, склонность к конформному поведению среди американцев шла на убыль. То есть американцы сейчас даже менее склонны подстраиваться под других, чем в начале 1950-х гг. Ни один из этих фактов не вызывает изумления, но приятно, что данные психологии подтверждают наши интуитивные догадки{56}.
Рис. 1.3. Степень конформности, выявленная в ходе эксперимента Соломона Аша в 10 различных популяциях. Показатели для обществ Запада, Японии и Бразилии являются усредненными данными нескольких исследований{57}
Готовность человека Запада игнорировать чужие мнения, предпочтения, взгляды и просьбы касается не только равных по статусу, но и старейшин, дедов и прочих фигур, традиционно наделенных авторитетом. Чтобы дополнить данные этих контролируемых исследований склонности к конформному поведению, в следующих главах я приведу результаты всемирных опросов, показывающие, что, по сравнению с другими популяциями, люди Запада не ценят способность подстраиваться под окружение и не рассматривают послушание как добродетель, которую необходимо прививать детям. Они также не преклоняются ни перед традицией, ни перед мудростью древних в той же мере, в какой это принято в большинстве других обществ, тогда как старейшины на Западе не имеют такого веса, как во многих других местах{58}.
Предположим, что имелись какие-то исторические предпосылки к тому, чтобы люди стали менее конформными,
Asch, 1956; Bond and Smith, 1996. Величина показателя конформности на рисунке отражает разницу в среднем количестве ошибок, сделанных экспериментальной и контрольной группами, в величинах стандартного отклонения. Таким образом, показатель 1 означает, что средний результат экспериментальной группы на одно стандартное отклонение выше среднего результата контрольной группы.
Бонд и Смит (1996) провели обширный анализ, используя полный набор данных (в то время как я сгруппировал для построения графика все страны Запада). Они показали, что с конформностью коррелирует не только показатель индивидуализма по Хофстеде, но также и два других показателя индивидуализма (Schwartz and Bilsky, 1990; Trompenaars and Hampden-Turner, 1998).
Bond and Smith, 1996. Спасибо Дэмиану Мюррею за предоставленные данные.
Чтобы увидеть, как конформность влияет на реальную жизнь, рассмотрим в качестве примера леворукость. В обществах Запада сегодня являются левшами 10–16 % взрослых людей. За пределами обществ Запада, от Азии до Африки, доля левшей обычно составляет менее 6 %, а иногда – менее 1 %. В Китае этот показатель составляет 0,23 %, а среди традиционных зулусских общин в Африке он близок к нулю (Coren, 1992; Kushner, 2013; Laland, 2008; Schaller and Murray, 2008).