Самые странные в мире: Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели. Джозеф Хенрик
в группах больше связано с принципами или деятельностью, чем с конкретными взаимоотношениями внутри групп. Это особенно актуально при изменении характера членства в добровольных группах. Когда я говорю «Я – ученый», мой ответ, надо полагать, не заставляет вас думать обо мне и всех моих приятелях-ученых, что мы вместе проводим время или помогаем друг другу, когда получаем увечья; вместо этого (я надеюсь!) этот ответ выражает мою приверженность идее понимания мира посредством открытого исследования, основанного на разуме и доказательствах. Это группа, но в действительности это все про меня.
36
Спектр, который я описываю, часто рассматривают как переход от индивидуализма к коллективизму (Hofstede, 2003; Tonnies, 2011; Triandis, 1994, 1995). Занимательная дискуссия на эту тему доступна в заметке Дэна Хрушки по адресу evolution-institute.org/article/infections-institutions-and-life-histories-searching-for-the-originsof-ind. Обратите внимание, что я избегаю здесь термина «коллективизм», потому что он несет слишком сложную семантическую нагрузку.
37
Heine, 2016; Hofstede, 2003; Triandis, 1989, 1994, 1995.
38
Конечно, институты, создающие миры строго регулируемых отношений, сильно различаются, как и психология людей в этих обществах. Например, многие люди в Китае сильно ориентированы на достижения, хотя этот тип мотивации, кажется, возникает там из желания соответствовать ожиданиям своей семьи, а не из внутренних стандартов. Тем не менее эта ориентация на достижения делает Китай менее похожим на многие традиционные сообщества и, по крайней мере внешне, более похожим на общества Запада. Точно так же традиционные общинные институты, основанные на родстве, в Японии, похоже, влились в социальные, политические и экономические государственные институты Запада, заимствованные из Европы и США после реставрации Мэйдзи в конце XIX в. и повторно – после Второй мировой войны. Этот институциональный синтез создал в Японии уникальную социальную психологию, отличную не только от обществ Запада, но и от популяций в Южной Корее и Китае, с которыми ее часто ошибочно объединяют с точки зрения психологии (Hamilton and Sanders, 1992; Herrmann-Pillath, 2010).
39
Подбирая себе отношения в индивидуалистическом мире, люди склонны (1) подчеркивать свои личные качества, в то же время (2) оставаясь максимально последовательными в различных социальных контекстах, чтобы наилучшим образом продемонстрировать, насколько глубоки их «особые» черты. Что воспринимается как относительно постоянное в людях, так это их черты, а не их отношения, поскольку соседи, работодатели и друзья могут со временем меняться. Различие между «внутри группы» и «вне группы» здесь принципиально иное, потому что оно обычно не отделяет унаследованную сеть межличностных отношений от всех остальных. Вместо этого внутригрупповые связи часто основаны на социальных категориях, которые, как считается, определяют основные индивидуальные черты, начиная от принципов и убеждений и заканчивая предпочтениями и интересами (например, «либералы» или «католики»). В этом мире люди меняют религии, политические партии, имена, страны, города, спортивные команды, пол и супругов.