Кости сердца. Колин Гувер
взглядом, будто на аппетитный кусок мяса. В то утро я впервые поймала на себе такой взгляд. Волосы на руках встали дыбом, и я сразу уткнулась глазами в сковородку.
– Даже не поздороваешься? – спросил он.
Я пропустила эти слова мимо ушей – надеялась отвадить его грубостью. Но он не ушел, а встал рядом и прислонился к кухонному столу. Я продолжала сосредоточенно помешивать яйца.
– Накормишь?
Я помотала головой:
– У нас больше нет яиц. Эти два последние.
– А мне и двух хватит. Умираю с голоду!
Он сел за стол и принялся зашнуровывать ботинки. Когда он закончил, яичница была уже готова. Я не знала, что делать. Мне очень хотелось есть, яиц больше не было, а этот тип с наглой рожей сидел за столом и явно ждал завтрака.
Я выложила яйца на тарелку, схватила вилку и хотела быстро прошмыгнуть в комнату. В коридоре он меня нагнал, поймал за руку и прижал к стене.
– Разве так принимают гостей?
Он схватил меня за подбородок и поцеловал.
Я пыталась вырваться. Изо рта у него несло тухлятиной, щетина больно кололась. Я как могла стискивала зубы, но он все сильнее давил мне на подбородок, пытаясь разжать челюсть. В конце концов я огрела его тарелкой по голове.
Он отпрянул и наотмашь ударил меня по лицу.
А потом ушел.
Больше я его не видела. Даже не узнала, как его зовут. Несколько часов спустя мать проснулась и наорала на меня за разбитую тарелку и найденные в мусорке яйца. Она разозлилась, что я выбросила последние два яйца.
С того дня я не ем яиц.
Зато сколько пощечин я с тех пор раздала маминым хахалям – не счесть!
Все это я к чему? Когда я выхожу из душа, в нос ударяет запах яичницы. Очень сильный.
Меня тут же начинает мутить.
Когда я заканчиваю одеваться, в дверь стучат. В комнату заглядывает Сара.
– Совместная трапеза через пять минут! – объявляет она.
Понятия не имею, что это значит. Может, у них какая-то суперрелигиозная семья?
– Что еще за трапеза?
– Каждое воскресенье с нами ужинают Маркус и Самсон. Так мы отмечаем конец наплыва туристов. Вместе едим и говорим всем понаехавшим «прощай». – Она открывает дверь чуть шире. – А тебе идет платье! Хочешь, я тебя накрашу?
– К ужину?
– Ну да. Придет Самсон.
Она расплывается в улыбке, и я вдруг понимаю, как это мерзко – когда тебя пытаются с кем-то свести. Я хочу объяснить Саре, что уже знакома с Самсоном, но в последний момент закрываю рот и отправляю эту тайну в кучу к остальным.
– Нет, краситься не буду. Я скоро спущусь.
Сара явно расстраивается, однако уходит. Ладно, хоть намеки понимает – уже радость.
Несколько секунд спустя снизу доносятся мужские голоса.
Я опускаю глаза на свой мятый сарафан, в котором проходила весь день. Он лежит комком на полу. Подбираю его и надеваю вместо Сариного платья. Еще не хватало произвести на кого-то хорошее впечатление. Лучше произведу плохое.
Отец первым видит меня на лестнице. Я спускаюсь и иду на кухню.
– Ты